Кристин не могла отказать себе в удовольствии побольнее укусить, этого твердолобого типа. Но, по правде говоря, ей действительно было необходимо все выяснить у Элизабет без свидетелей.

— Воображаешь, что очень умна, Кристин, — прошипел Дейл. — Но не рассчитывай, что теперь, когда меня шантажируют, я стану тебя выгораживать! Твоей репутации конец!

Кристин прислонилась к стене кабины, дрожа от самого настоящего страха. Сердце ее тоскливо сжалось. Сомнений нет, кто-то раскрыл их обман и теперь пытается очернить «непогрешимого Дейла Бретта». В политике такие грязные штучки — дело обычное. Сейчас ее интересовало лишь одно: располагает ли шантажист какими-либо вескими доказательствами или просто берет ее зятя на пушку?

Дейл Бретт столь усиленно подчеркивал, насколько он безгрешен и идеален, что очень многих так и подмывало подмочить его репутацию. Не человек, а просто столп морали! Сегодня, впрочем, это оказалось очень кстати. Кристин ни секунды не сомневалась: он уже сообщил жене, пусть язвительно и резко, что у телефона ее поджидает драгоценная сестрица. И что подслушивать их он не станет — это не в его принципах, он до такого не опустится…

Да, закрыться в ванной — лучшее, что могла придумать Элизабет, особенно если учесть, в каком состоянии пребывает Дейл. Сестра никогда не умела противостоять давлению, тем более длительному. Так уж она была устроена. И все же прожить в ванной остаток своих дней вряд ли сможет. Рано или поздно ей все же придется встретиться с разъяренным супругом. Кристин оставалось надеяться, что ничего непоправимого пока не случилось. И может быть, еще остался шанс все предотвратить.

Но вот в трубке что-то щелкнуло, и Кристин почти оглушил отчаянный визг Лиззи:

— Убирайся, Дейл! Сестра меня, по крайней мере, выслушает!

Затем последовал прерывистый вздох, и наконец, Лиззи тихо спросила:

— Кристи, это вправду ты?

— Да. Прости, сестренка… Когда ты позвонила, меня не было дома.

— Все кончено, Кристи, — проговорила Элизабет безжизненным голосом. — И Дейл заставит дорого заплатить нас обеих. Я звонила, чтобы предупредить тебя… — Она судорожно зарыдала в трубку. — Прости! Это все из-за меня… Я… я во всем виновата!

— Лиззи, сейчас же перестань плакать! — прикрикнула Кристин. — Расскажи толком, что произошло.

Элизабет высморкалась и дрожащим голоском произнесла:

— На этот раз уже ничто не поможет! Кто-то прислал Дейлу фотографию, ту самую… ну… ту, где я и… на пороге мотеля. Словом, он узнал меня!

Нет, это невозможно, просто исключено! — подумала поначалу Кристин. Затем ей пришло в голову, что, может быть, Дейл, зная жену как облупленную, просто давит ей на психику, надеясь вырвать признание.

— И как же он умудрился тебя узнать? — недоуменно спросила она, все еще не понимая, что ловушка захлопнулась.

— Мои кольца! На фотографии отчетливо видна моя левая рука.

О Господи! — ужаснулась Кристин. Это действительно доказательство, притом неопровержимое. Элизабет постоянно носила на левой руке два кольца: обручальное и еще одно, которое подарил ей Дейл в день помолвки. Теперь в его распоряжении не просто фотография, но документ, подтверждавший неверность жены.

— И оба кольца ясно видны на фотографии? — уточнила для порядка Кристин, хотя и знала, что просто хватается за соломинку.

— Ну, не совсем ясно. Однако два кольца на одном пальце различить можно. А ведь ты никогда не носишь колец. Только я…

Итак, это случилось. Игра окончена. И они с сестрой проиграли.

— Что ты сказала Дейлу? — спросила Кристин.