После долгого дня, наполненного срочными делами, приготовлениями, сжимающей сердце тревогой, Шумри заснул очень поздно. Ему показалось, что всего лишь несколько мгновений парил он, отдыхая, в темных небесах сна, как был разбужен горячим детским шепотом.

— Проснись скорей! Проснись! — Рыжик трясла его за плечо.

Глаза ее горели зеленоватым огнем, и в первый миг, едва открыв веки, Шумри вздрогнул. Впрочем, страх был мимолетным, так как он давно уже заметил эту особенность взгляда дочери и привык к ней. Правда, на этот раз сведение было ярче, чем обычно. Возможно, причиной тому служило сильное волнение.

Приложив палец к губам, он соскользнул с постели, стараясь издавать как можно меньше шума, чтобы не разбудить Илоис. Выйдя за дверь с дочерью, он наклонился к ней и тихо спросил:

— Опять страшный сон?..

— Опять! — выдохнула она. — Мне снилось, что я побежала к тюремной площади, было очень темно и поздно, совсем пустые улицы… Все вокруг спали, но с площади раздавался какой-то стук. Я подошла поближе и увидела, что какие-то люди машут топорами и что-то высокое, белое поднимается от земли…

— О, пресветлый Митра! Неужели они решили уже сегодня… — Не договорив, Шумри бросился одеваться.

— Я с тобой! — пискнула девочка, когда он, набросив на плечи плащ, шагнул к выходу.

— О, нет! Оставайся дома! Я только проверю твой сон и тут же вернусь.

Но Рыжик, не слушая возражений и запретов, вцепилась в его ладонь, и они вместе вышли на ночную кордавскую улицу. Было темно и тихо. Гулкие звуки их шагов эхом отскакивали от стен домов и заборов.

Прижимаясь к отцу, девочка оглядывалась по сторонам и ежилась от страха. Она жалела, что не может сейчас превратиться в быстроногий пушистый комочек. Быть маленькой и резвой кошкой совсем не страшно — ведь всегда можно скользнуть в дыру или подворотню, если почудится опасность. Быть девочкой намного труднее — не во всякую дыру пролезешь, не от всякого злого человека сумеешь убежать… Впрочем, злой человек схватил ее и едва не сжег именно в обличье кошки!

Уже на подходе к тюрьме стало ясно, что работают — при свете нескольких ярких факелов — плотники, и работают торопливо. Что-то высокое и белое, что рассмотрела девочка, когда прибегала сюда одна, рыжим отважным зверьком некоторое время назад, оказалось деревянным столбом, к которому обычно привязывают приговоренного к сожжению.

Глава девятая

Ее Величество королева Зингарская чувствовала себя отвратительно. Поскольку казнь чернокнижника была назначена на раннее утро, она не выспалась как следует и теперь позевывала, прикрыв вялый рот веером из белоснежных страусовых перьев. К тому же нестерпимо палило солнце, которому в этот час полагалось лишь слегка ласкать своими лучами пробуждающуюся землю. Даже кружевной зонтик, который держал над ее головой паж, не спасал от зноя и духоты.

— Не кажется ли вам, что сегодня необычайно душно? — пожаловалась она своему величественному супругу, застывшему по ее правую руку и, судя по багровым щекам и выражению муки в выпуклых глазах, страдающему от жары не меньше ее. — Нельзя ли поторопить палача и его помощников, чтобы закончить это все поскорее?.. Мне кажется, еще чуть-чуть, и я упаду в обморок.

— О да, неимоверная, поразительная духота! — важно согласился король. — Надо сказать, совсем не типичная для этого времени года. Но вот эта дымка у горизонта — видите? — она внушает надежду, что после полудня пойдет дождик и жара рассеется.