— Мой сын ее не насиловал.

— Вот почему у нас есть суды. Мы закончили?

Он наконец-то поднял голову:

— Я могу усложнить вам жизнь.

— Похоже, вы этим уже занимаетесь.

— Вы об отказе от пожертвований? — Он пожал плечами. — Это ерунда. Разминка. — Он встретился со мной взглядом и не отводил глаз.

Мне наша беседа уже порядком надоела.

— До свидания, мистер Дженретт.

Он протянул руку, сжал мою повыше запястья.

— Они выскользнут.

— Посмотрим.

— Сегодня вы набрали очки, но этой шлюхе еще предстоит перекрестный допрос. Вы не можете объяснить тот факт, что она называет их чужими именами. С этого начнется ваше падение. Вы это знаете. Так что послушайте, что я предлагаю.

Я ждал.

— Мой сын и молодой Маранц признают себя виновными во всем, что не тянет на тюремный срок. Пусть это будут общественные работы. Сколь угодно большой условный срок. Это справедливо. Но в дополнение я дам денег женщине, которая заварила всю эту кашу, и прослежу, чтобы у фонда «Под опекой Джейн» не возникало проблем с финансированием. Для вас в этом одни только плюсы.

— Нет.

— Вы действительно думаете, что эти парни могут вновь совершить что-то подобное?

— Скорее всего нет.

— Я думал, вы хотите посадить их в тюрьму для перевоспитания.

— Перевоспитание — не по моей части. Я занимаюсь установлением справедливости.

— Вы считаете, отправить моего сына в тюрьму — это справедливо?

— Да, — кивнул я. — Но опять же для этого у нас есть присяжные и судьи.

— Вы когда-нибудь совершали ошибки, мистер Коупленд?

Я промолчал.

— Видите ли, я собираюсь порыться в вашем прошлом. И буду рыться, пока не раскопаю каждую вашу ошибку. А потом я этим воспользуюсь. У всех есть скелеты в шкафу, мистер Коупленд. Мы оба это знаем. Если вы продолжите эту охоту на ведьм, я собираюсь вытащить их и показать всему миру. — Уверенности в его голосе прибавлялось, и мне это совершенно не нравилось. — Возможно, мой сын совершил серьезный промах. Мы пытаемся найти способ компенсировать причиненный им ущерб, не поставив крест на его жизни. Можете вы это понять?

— Мне больше нечего вам сказать.

Он не отпускал мою руку.

— Последнее предупреждение, мистер Коупленд. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить моего ребенка.

Я посмотрел на Э-Джей Дженретта, а потом удивил его. Улыбнулся:

— Это хорошо.

— Что хорошо?

— Что вокруг так много людей, которые готовы бороться за вашего сына. В том числе и в зале суда. За Эдуарда переживает целая толпа.

— Его любят.

— Это хорошо, — повторил я и отнял руку, которую он сжимал. — Но когда я смотрю на людей, которые сидят за спиной вашего сына, знаете, чего я не могу не заметить?

— Чего?

— Это сразу бросается в глаза. За Шамик Джонсон нет никого.

— Я хотела бы прочитать классу вот это сочинение, — начала Люси Голд очередной семинар.

Люси нравилось, когда студенты сдвигали столы, образовывая круг. Сама вставала по центру. Конечно, выглядело театрально ее хождение по кругу — как говорится, весь вечер на арене, — но она находила эту методику весьма эффективной. Когда студенты садятся в круг, каким бы большим он ни получался, все они в первом ряду. Так что отсидеться за чужой спиной никому не удается.

В классе находился и Лонни.