Теперь ее очередь разочаровать его.

— По воскресеньям я не работаю. Даже бедный Фидель был лишен в воскресенье прогулки.

— Тогда завтра, — не сдавался Джейк. — Обещаю соблюдать порядок до приезда Гейл.

— Куда же девалась ваша воинствующая независимость, от которой я уже натерпелась? — поинтересовалась Фин ехидно.

Джейк посмотрел на нее без малейшего смущения.

— Насколько я помню, я говорил только, что не могу знать заранее, когда мне понадобится ваша помощь. Теперь знаю. Я даже не представлял, что стал таким неряхой.

Он еще раз с удивлением оглядел комнату.

— Да-а-а… Когда я приехал, здесь было по-другому.

Сейчас на стульях валялись газеты, все поверхности были уставлены немытыми чашками и тарелками с остатками бутербродов и тостов.

Кому же, как не ей, знать, что здесь было до его приезда. Гейл оставляла после себя порядок, который сохранялся до ее возвращения. А сейчас здесь царил бедлам. Фин еще не была наверху — признаться, ей и не хотелось идти туда сегодня, — но, когда она вчера чистила ковер, там было то же самое. Как ему это удалось?

— Нужно только разложить все по местам, — успокоила его Фин.

При всем беспорядке особой грязи в комнате не было.

— Значит, я могу рассчитывать на вашу помощь? — обрадовался Джейк. — Я буду очень вам признателен, поскольку это избавит меня от нагоняя. Гейл ведь унаследовала отцовскую горячность! — поморщился Джейк.

Правильно, если только мать Гейл, которая, как предполагала Фин, должна быть сестрой Джейка, не такая же вспыльчивая. А уж о темпераменте дядюшки Гейл можно судить хотя бы по тому, как он разъярился вчера на Фин. Но, во всяком случае, после его слои она перестала задавать себе вопрос, кем же эти двое приходятся друг другу.

И когда она сказала минуту назад, что нужно все здесь просто разложить по местам, она вовсе не предлагала свою помощь, хотя что касается Джейка, который отправился на кухню, — он-то для себя все решил.

— А вот и я.

Он вернулся очень быстро, неся в руках кружки с кофе, передал одну Фин и уселся напротив нее. Потом с наслаждением отхлебнул.

— Было заметно, что я нервничаю? Фин удивилась, что он придаст этому значение.

— Не настолько, чтобы кто-нибудь об этом упомянул, — сказала она сухо, вспоминая, как он измывался над ней.

Джейк усмехнулся.

— Значит, в смысле дисциплины я еще на что-то способен.

— Вы сказали, что последний раз брались за постановку десять лет назад, — напомнила Фин как, бы невзначай — ей до смерти хотелось знать, что же он делал все эти десять лет.

— Даже больше, чем десять, — уточнил Джейк. Лицо его стало серьезным. — Когда-то я работал… на более профессиональном уровне, — пояснил он уклончиво, — но я устал от бесконечной фальши… Я даже не о кино говорю. Я был женат тогда, — сказал он хрипло, стало видно, как на щеке его пульсирует жилка. — Жена умерла, и, поскольку принадлежал я только себе, я и покончил со всем этим. Продал все, купил в Англии ферму и занялся разведением овец, — закончил он грустно.

Разведением овец?! Джекоб Дэлтон десять лет занимался овцеводством и тем жил? Невозможно поверить!

Фин не сомневалась, что он говорит правду, — с какой стати ему врать ей? Ее убивало не то, что он сказал, а то, о чем он промолчал и что известно ей. Ведь десять лет назад это был самый дорогой режиссер в Голливуде, он достиг вершин в своей профессии и не собирался их покидать.