Оба они, не сговариваясь, даже вдруг засмеялись от счастья и радости…

Долго, непростительно долго сидели они взаперти.

Забыли, что мир так велик и прекрасен.

А жизнь — удивительна.

«Белый дом» уже был полностью окружен. Соседние дома тоже находились под контролем правительственных войск. Со всех сторон «Белый дом» обстреливался из автоматов и крупнокалиберных пулеметов на поражение, на полное подавление сопротивления.

— Ну, давай, что ли? — Кассарин повернулся к Чудных.

Оба заторопились как-то вдруг, поспешно расчехляя «Витамин С»…

Грамов неожиданно вздрогнул: дернулся так, что опрокинул свою чашку с кофе…

— Что случилось!?

Молча, не отвечая, Грамов впился глазами в наручный «человекоискатель». Змеи, струящиеся по дисплею, что-то сообщали ему. Пальцы Грамова быстро пробежали по боковым кнопкам, выдавая кристаллу запрос. Кристалл тут же ответил новой вспышкой разноцветных пульсаций. Грамов оторвал взгляд от дисплея и посмотрел на сидящих напротив Навроде, Турецкого и Меркулова. Во взгляде его мерцал ледяной ужас.

— Срочно. Готовь вертолет.

Навроде, не рассуждая, нажал кнопку срочного вызова:

— Вертолет! Быстро. Немедленно. Объясни, что стряслось?

— «Витамин С» заработал! Зомбирует толпы… Людей… Настроен полифонично: на всех, кто попадет под луч… На «Белом доме». Кассарин и Чудных. Летим немедленно! — Грамов вскочил.

— Что они внушают? — Турецкий обернулся на бегу к Грамову. — Известно?

— Лишь общий смысл: «Опомнитесь… Не убивайте. Простите всех. Врагов своих…» Ну, и так далее.

— Так в чем же ужас? — Турецкий сбил дыхание и потому слегка отстал.

— Как — в чем? Они зомбируют, наверно, сверху… Всех подряд — на добро… Они погибнут — вот в чем ужас!

— Но почему?! — Меркулов еле поспевал. — Я ничего не понимаю.

Они уже выбежали на площадку к ангарам.

— Да потому что… Правда… Вы не понимаете… — Грамов с трудом перевел дыхание. — Вещающий добро..» Прощение… Толпе… Он неизбежно… Погибает!

— Да от чего?!

— Да беспричинно! От чего угодно — любой случайности!

— Но почему?!

— Не «почему»… Не знаю! Сам не знаю! Но это так. Закон природы, человечества. Погибель. Смерть. Смерть добро несущего… — Грамов, увидя выкатываемый из ангара вертолет, закричал как помешанный: — Не тот, боевой кати, боевой!! С полным боекомплектом, борт семнадцатый!! Не знаю сам, но так устроен мир…

— Я все равно, убей, не понял ничего! — Навроде пристегнул на ходу рожок к своему «узи», пожал плечами: — Нет, не знаю…

— Что ты не знаешь, идиот?! — взорвался Грамов. — Не знаешь, что Христа распяли, это ты не знаешь?!

Борис Чудных не мог бы объяснить, сказать дословно, какие мысли посылает психотрон туда, в толпу. Мысль — штука тонкая. Но общий тон, настрой, идея, были просты:

Не убий… Не укради…

Не суди, да не судим будешь…

Смири гордыню, спесь дьявольскую…

Возлюби ближнего…

Мне отмщение — и аз воздам…

Кассарин, наводящий психотрон туда, вниз, понял, что эти первые выбежавшие с поднятыми руками — депутаты, тот самый так называемый «цвет политической элиты», глумливее и не придумаешь название.