|
Надеюсь, вы останетесь довольны своими костюмами. Даже собаки на улицах будут принимать вас за жителей Брюгге пятнадцатого столетия. Но гораздо важнее для вашего предприятия — Метерлинк, третий элемент. В Брюгге 1434 года вы с Береникой заблудились бы, даже если бы вам удалось туда попасть, что без Метерлинка вовсе не гарантировано, поскольку магическое число картины — тройка. Метерлинк дышал воздухом Фландрии, он говорит на ее языках. Разумеется, французский и фламандский с тех пор несколько изменились, однако больших трудностей с пониманием у него не возникнет, а любые различия в произношении и словоупотреблении ему будет легко объяснить, назвавшись сыном голландского торговца, сопровождающим своих друзей из Ирландии, которая тогда, как и сейчас, находилась с Фландрией в прекрасных отношениях.
Нам подумалось, что, дабы не вызвать подозрений, Беренику лучше одеть мальчиком, поскольку юной даме не пристало появляться на людях без дуэньи или компаньонки. Вот ее наряд, подходящего к случаю цвета синего гелиотропа, называемого так за то, что он поворачивается к солнцу и потому является своего рода часами. У вас с Метерлинком одежда красного маренового цвета, ведь лучшая марена неизменно выращивалась в Голландии, и это придаст убедительности вашей конспирации. Гелиотроп и мареновый — цвета двух входящих в комнату фигур, отражаемых в зеркале ван Эйка. Будем надеяться, что втроем вы войдете в нее столь же легко. Что касается вашего возвращения, то вот вам три пузырька с Чаем из трилистника; примите его перед тем, как пожелаете войти в картину с той стороны.
93. ГЕЛИОТРОП
Отец Браун открыл дверь. Комнаты для переодевания здесь, сказал он. Нас с Метерлинком провели в одну комнату, Беренику в другую. Мы быстро сбросили школьную форму и натянули непривычные наряды. Когда мы вышли, отец Браун сделал нам знак сесть и продолжил инструктаж. Хотя ваше путешествие в Брюгге XV века и назад покажется нам моментальным, сказал он, мы не знаем, сколько субъективного времени займет выполнение вашей миссии. Следовательно, вам понадобятся какие-то деньги; их тоже предоставили наши фальшивомонетчики. Каждому из вас выдан эквивалент тридцати фунтов стерлингов в пересчете на современные деньги. Ни в коем случае не тратьте всё сразу. Вот вам план города. Дом ван Эйка обращен к улице заостренным под крышу каменным торцом, над дверью вырезан гелиотроп это на улице Синт Гиллис Ниеей Страт, ныне Гауден Хандт Страт, напротив Схоттинне Поорте. Место мы отметили крестиком. А теперь, поторопимся! Нам нельзя терять времени. И отец Браун немедля перешел к делу, разлив нам по чашкам чай из самовара в центре стола и дав по глиняной трубке. Члены Древнего ордена также наполнили чашки. Метерлинк, Береника и я принялись пить и курить. Как только пьянящий аромат Чая из трилистника ударил мне в ноздри, отец Браун затянул молитву на латыни — остальные подхватили. Слова роились у них на губах, жужжали, разрастались вглубь, раздавались все гулче, пока я не понял, что не в силах отличить гул в комнате от гула в голове. Мне вспомнились чаинки в кипящем чайнике, зернышки шума бьющего в берег прибоя, треск радио на нерабочей частоте. Посмотрев в чашку, я увидел, что она пуста, и вспомнил, как когда-то чашка казалась мне размером с супницу. Я видел все пузырьки и трещинки в ее огромной глазурованной впадине. На дне раскинулся архипелаг зеленых побережий, на исследование которых ушли бы годы. Потом мне пришло в голову поднять глаза. Дым из моей трубки вился кольцами: одни застывали в воздухе, как мутные облачка во льду, другие — как мазки включений в стеклянном шарике. Я перехватил взгляд Береники, потом Метерлинка. Казалось, мы смотрим глазами друг друга, замкнутые в одном взгляде. Голос отца Брауна пришел ко мне из немыслимой дали. Вы готовы? Мы молча кивнули и, как один, поднялись. Береника взяла меня за левую руку, а Метерлинка — за правую. |
