Попробовали репетировать, Славе говорили песню, он открывал тетрадку и играл с листа. Шахрин косился на Валеру, тот маячил: «Хорошо»… Тут Антона и уволили.

Детство Двинин провел в городке Первоуральске, в одном подъезде с Настей Полевой. С Настей дружила его старшая сестра, она училась в музыкальной школе, в доме стояло пианино, но Славу оно не интересовало. В шесть лет он хотел стать Гитлером, потом просто немцем — понравился фильм «Семнадцать мгновений весны»… Потом хотел стать грузином, они много денег зарабатывают; грузины торговали земляными орешками на базаре…

Музыка поманила с началом полового созревания — первая гитара со сломанным грифом, замазанным эпоксидной смолой — ансамбль Дворца пионеров — школьный ансамбль… «Танцы, халтуры играл, как ни странно, на пианино, сам разобрался, ноты сам изучал. А мы были уже рокеры, ездили в Свердловск динамики покупать, но не купили, потому что динамики были дорогие. Мы поехали в Билимбай и сняли рупора с вокзала. Один дежурил, двое карабкались на столб…»

В конце 10 класса, в 1983-м, дал Славе один доброжелатель совет учиться музыке дальше. Съездили в Свердловск, в училище им. Чайковского, где Слава понял, что шансов у него нет никаких. Тут другой доброжелатель посоветовал идти на контрабас, там все время недобор. Через неделю Двинин взял напрокат контрабас и начал по нему смычком душераздирающе водить. Сдал экзамен на четверку. Как он дальше экзамены сдавал — отдельная история, но позже в характеристике прочитал: «Принят за большое желание учиться».

Через год армия, общий вагон, Москва, Образцово-показательный оркестр внутренних войск. В части маститые музыканты с высшим образованием, а Двинин с первым курсом музучилища мыл полы, чистил инструменты и играл на халтурах. После присяга на Красной площади… За два года три парада на той же площади, похоронил Слава человек пятьдесят, среди которых и Устинов, и Черненко… «У Устинова было та-ак холодно, — рассказывает Двинин, — а мы в генеральских сапогах на картонной подошве… Надевали газеты под кителя, целлофан под фуражку. С Черненко было проще, весна, а Устинов запомнился. Ну и всякие главные пожарники, они помирали, а мы их хоронили. Побывал на всех кладбищах города Москвы, и закрытых, и открытых. На фестивале молодежи и студентов играл, там нас выдавали за Оркестр высших технических училищ»…

В 1986-м дембель, опять Чайник, эстрадное отделение, играл в рок-клубе с Огоньковым и Ольгой Арефьевой, работал в ДК МЖК, где «Чайф» репетировал, там с ними и познакомился. Но в рок-н-ролле не прижился, работал в кабаке, потом вдруг уехал в Армению, курорт Джирмуг. «Чужая страна, дурные деньги, я зову жену, она едет, и в феврале 1988-го война, Карабах. И я в войне. И все против нас обозлились. Кое-как мы оттуда смотались… И я понял, что со мной все, я кабацкий музыкант. Купил синтезатор, на нем играл. И потерял интерес ко всему, к жизни. Кабак…».

Вдруг Слава попадает в «Ассоциацию», проект Лехи Могилевского, на тот момент состоявший из только что распущенного Бутусовым «Нау». Двинин приободрился, а его решили «махнуть» на Вадика Шавкунова, басиста «Насти». И махнули, оказался Слава у Насти Полевой, соседки бывшей. Только она так его и не вспомнила. Или вид такой сделала. Репетировали на базе «Чайфа», как раз Антон опять ушел, и Шахрин Славу попросил подыграть, но появился Привалов, не вышло, хотя Двинину уже казалось, что все это неспроста…

В конце 1991-го продал Слава гитару, ушел от Насти в брокеры. Потом опять кабак. Потом Европа, первая попавшаяся страна Дания.