Врач вздохнула, покачала седой головой, выкрашенной местами фиолетовыми чернилами.

– В стране демографический кризис, к середине века население страны уменьшится вдвое, а вы так легкомысленно заявляете: аборт!

– Если вас беспокоит кризис, то вы и рожайте, – спокойно ответила Ольга.

– Между прочим, – холодно заметила врач, – ничего грубого или оскорбительного я вам не сказала.

Ольга вышла из кабинета, заталкивая в сумочку направления на анализы и в больницу. «Что-то я в самом деле злая и вспыльчивая стала, – подумала она. – Жизнь поломала?»

Теперь ее мысли были заняты тем, как быстрее разобраться с новой проблемой. Анализы она сдаст утром, до работы. Но вот в больнице придется провести как минимум полдня, там выписывают после обеда. Значит, придется отпрашиваться с работы.

Она не думала о том, что ее отношения с Глебом привели в конце концов к зачатку новой жизни, что носит под сердцем будущего ребенка, о котором Глеб так мечтал, рисуя в своем воображении большую-пребольшую детскую комнату, заваленную пестрыми игрушками. Она не испытывала никаких чувств в связи с тем, что собиралась сделать, ибо воспринимала беременность вовсе не как зарождение ребенка, а как болезнь, вроде венерической, о которой не следует распространяться и надо как можно быстрее от нее избавиться.

– Что вы от меня хотите? – спросила она, подготовившись к обороне.

– Так я думаю, что надо проверить, не унес ли он чего? Было б хорошо, если б ты подъехала прямо сейчас, а то у меня сердце не на месте. Я ж его шуганул, а он сразу за сарайчик и пропал…

Наконец до Ольги дошло, что она разговаривает с дачным сторожем.

– Что ж вы меня так пугаете, дядь Коля! – с облегчением вздохнула Ольга. – Я уже подумала, случилось невесть что.

– А этого разве мало? Вот же наглец какой! Средь бела дня по чужому участку шлындать! Я ему, значит, кричу: «Стой!», а он за сарайчик и пропал. Я теперь не успокоюсь, пока не узнаю, украл он чего или нет…

– Хорошо, дядь Коля, я приеду.

– Приезжай, дева, а я тут постерегу, чтобы не вынесли из дома чего.

«Не было печали, – подумала Ольга. – И сколько это еще будет продолжаться? Каждый день – новые проблемы. Ах, Глеб, Глеб! Я ж ему сказала, чтобы не вздумал при свете выходить из дома!»

Вместо того чтобы мыть компьютерный салон, она поехала на дачу. Когда сошла с электрички, уже начало смеркаться. Сырой осенний лес был неподвижен и безмолвен. Лишь раз с ветки взлетел ворон и, громко хлопая крыльями, взмыл в небо. Ольга шла по раскисшей тропе, чувствуя зябкость в теле. Пока ехала в электричке, задремала и проснулась уже перед самой станцией. Вышла на платформу и ощутила, как влажный холод пробирается под курточку, просачивается сквозь свитер и обволакивает тело, покрывая его мурашками. Лесная тропа раскисла от нескончаемых дождей, и остро пахло прелой листвой и склизкими грибками, покрывшими кору трухлявых деревьев.

Сторож встретил Ольгу у продуктового ларька, заколоченного досками по случаю окончания дачного сезона. Он схватил ее за рукав, оглянулся по сторонам и заговорщицки зашептал:

– Вот что, дева… Он там!

– Кто?

– Конь в пальто! – сердито передразнил сторож, сетуя на непонятливость девушки. – Мужик какой-то в твой дом забрался! Я его только что в окне заметил.

Ольга от досады даже глаза прикрыла. Она была готова побить Глеба, который вел себя как неразумное дитя. Сказала же она ему русским языком: по кооперативу ходит сторож! Так нет! Сначала Глеб из дома вышел, а теперь вот в окне засветился. Конспиратор хренов! Одна головная боль с ним!

– Может, вам показалось, дядь Коля? – насмешливо спросила Ольга.