Но стоит ей увидеть Андерсона, истинного своего любимчика, и все тут же забыто. Она моментально переходит в режим еврейской мамочки. Это даже пугает немножко.

– Ну что? Какой мюзикл ставите? – спрашивает она, опуская на стол между нами тарелку с разноцветными «рыбками». Андерсон устраивается на стуле, смахивает в ладонь ряд красных печений с края и запихивает в рот, как горсть попкорна. А потом принимается напряженно жевать. Все это сделано ради того, чтобы сохранить на минуту интригу, потому что этот парень обожает драматические паузы.

Проглотив печенье, он торжественно улыбается маме:

– «Однажды на матрасе».

– Не может быть. – Мама прикладывает руки к груди. – Я играла в нем Уиннифред, когда была в лагере.

– Серьезно? – Андерсон широко распахивает глаза.

– Серьезно, – улыбается мама. – Одна из моих любимых ролей.

Тут нужно уточнить вот что: я вроде как пою. Но моя мама поет по настоящему. В моем возрасте она играла главные роли во всех постановках, для которых проходила прослушивание. И не только в школьных – в любительском театре местного культурного центра тоже. А каждое лето она становилась звездой лагеря «Вулф Лейк». Думаю, класса с четвертого на ней держалась вся театральная программа.

– «Однажды на матрасе», ну и ну. Вот здорово! Надо сказать Эллен. Кейти, помнишь мою подругу Эллен? – говорит мама и тут же продолжает историю: – Мы выросли вместе и были лучшими подругами в лагере, а потом как то разбежались и не общались… сколько уже, лет двадцать пять? – Она грустно качает головой. – Поссорились из за пустяка, представляешь? Она встречалась с ужасным парнем, а я… Ты меня знаешь. Не стала молчать. Но он был такой дурак. Слава богу, это в прошлом. Эллен просто куколка. Ты должна помнить.

– Ага. Эллен. Из лагеря. Встречалась с дураком.

– Какое там, она ведь за него потом вышла. Ой вэй. К счастью, они уже почти закончили со своим разводом, и она вернулась в Розуэлл…

Я чувствую, что теряю нить. Обожаю маму, но она слишком уж любит поговорить. Слишком. Может болтать часами. Мы с Райаном в детстве даже засекали время незаметно. Энди то, конечно, как хороший мальчик, сидит и вежливо кивает.

– …и ужин на шаббат, – завершает мысль мама. – Но довольно, я и так вас тут задержала, а вы наверняка хотите сбежать поскорее и послушать саундтрек к мюзиклу.

– Что вы… – начинает Энди, но я перебиваю его:

– Да. ДА. Надо идти работать над постановкой. Спасибо, мам. Ты лучшая.

Потому что, когда собственная мама показывает вам путь к побегу, вы не отказываетесь.

Сцена шестая

Я собиралась мечтать о новой постановке, но продвинутый курс истории Соединенных Штатов внес существенные изменения в мое расписание. По моему, заставлять нас сосредотачиваться на пуританах за восемь дней до проб – это ужасно неуважительно со стороны учителей.

До тех пор ведь нужно успеть очень многое тщательно обдумать. Выбрать песни для прослушивания, например, вспомнить, как правильно дышать, построить теорию о том, насколько Джао будет опираться на возраст при отборе в этом году. Раз в несколько лет ей приходит в голову, что все лучшие роли должны достаться выпускникам. Отличный подход на будущий год: да, Джао, пожалуйста, так и сделай. Но если она решит в этом году так поступить, у меня даже шанса не будет.