Вода по — прежнему давила на него — и даже сильнее, чем прежде.

Симон наконец сумел выглянуть из мешка. Где — то высоко над ним, сквозь воду, он мог увидеть контуры фигур на причале и голубое небо над ними. Нет, никто ничего не бросал. Над ним на самом деле была вода.

Чувство холода постепенно стало проходить, наступило странное спокойствие, теперь ему было почти тепло. У него в запасе оставалась еще почти минута. Зачем суетиться? Он выбрался из цепей и наручников, он победил. Из воды выныривать не обязательно.

Все хорошо.

Симон не знал, сколько времени он провел так на дне. Сквозь толщу воды он продолжал рассматривать неясное небо и фигуры на причале. Сначала было совсем темно, потом все вокруг стало светлеть. И внезапно вода перестала быть тяжелой.

Вот как вышло, подумал Симон, пребывая в странном спокойствии. Выбравшись из мешка, он поплыл к дальнему причалу. Никакой тяжести не ощущалось, вынырнув, он ухватился за причал и отдышался.

На том причале кричали: уже три минуты! Симон никак не мог поверить, что он действительно был под водой только три минуты. Он был уверен, что на самом деле он пробыл там куда дольше.

Послышался новый выкрик — уже четыре минуты!

Я жив.

Он поплыл к берегу и притаился там за лодками. А остальная часть истории полностью совпадает с тем, как она была рассказана ранее.

Это было его первое настоящее магическое переживание. Потом начали при загадочных обстоятельствах исчезать люди, потом он нашел Спиритуса, а потом пропала Майя. Симон старался уверить себя, что в здешних местах ничего особенного не происходит, а разговоры о каком — то таинственном договоре жителей Думаре с морем — просто чья — то глупая и даже не особо остроумная шутка. Но теперь он начал понимать, что все это не совсем так.

Надев старую кожаную куртку, Симон вышел на улицу. Ему хотелось подышать воздухом. Было около четырех часов, и над заливом разносились звуки топора. Симон удовлетворенно кивнул. Андерс работает, и это хорошо. За тяжелой физической работой меньше думаешь.

В деревне было тихо. Дети уже были дома, наверное обедали. Симон спустился вниз, к мосткам, и стал вспоминать, как он выбрался тогда на берег. Мало что изменилось на причале, все осталось как прежде.

Он сам не заметил, как добрался до дома собраний. Там горел свет. Это было достаточно редким явлением, чаще всего дом был закрыт. Разве что иногда, по субботам, немногочисленные жители деревни собирались там выпить кофе и попеть гимны.

Занавески были опущены. Симон подошел к окну и стал слушать. Потом он решительно открыл дверь.

В комнате сидело несколько человек. Симон узнал каждого из них. Элоф Лундберг и его брат Йохан. Маргарета Бергвалль. Карл — Эрик. Хольгер. Анна — Грета. И другие жители острова.

Симон открыл дверь, и все повернулись к нему. По выражению лиц было совершенно ясно, что его присутствие тут крайне нежелательно. Он посмотрел на Анну — Гре — ту. Она ответила ему умоляющим взглядом.

Уйди. Пожалуйста.

Симон сделал вид, что не замечает. Он вошел в комнату и весело спросил:

— И о чем это вы тут шушукаетесь?

Присутствующие переглянулись и посмотрели на Анну — Грету, как будто ожидая, что она что — то скажет, но она молчала. Пауза затянулась, и тогда Йохан Лундберг сказал:

— Да слух прошел, что один стокгольмец хочет купить наш дом собраний.

Симон задумчиво кивнул:

— Какой? Как его зовут? Я его знаю?

Ответа не последовало. Симон взял стул и сел:

— Мне ведь тоже интересно послушать.

В комнате наступило тяжелое молчание. Анна — Грета мрачно посмотрела на Симона. Наконец она решительно произнесла:

— Симон, тебе нельзя тут находиться.

— Почему? Почему это мне нельзя тут находиться?

— Потому что… Ты можешь просто сделать так, как я прошу?

Карл — Эрик поднялся на ноги.