– Какое недоразумение?

– Со стулом, – пояснил доктор Фелл. – Эта история со стулом совершенно озадачила меня, однако, как оказалось, речь шла не о стуле из столовой, а о стуле с веранды, а это – совершенно другое дело.

Я ничего не ответил.

Конечно, это было бы нарушением правил хорошего тона – к примеру, встать и вылить остатки пива в моей кружке на голову доктора или же в присутствии Гвинет высказать ему все, что я думаю о такого рода разговорах, но если бы тогда я знал истинную причину того, что показалось просто желанием заморочить мне голову; если бы я только знал, отчего он так волновался, я бы, вместо этого, попросил бы у него прощения.

Тут вмешался Эллиот.

– Звучит, возможно, немного туманно, – признал он, – однако вы сможете убедиться, насколько все просто. Если вы сможете быть в «Лонгвуд-Хаус» к вечернему чаю…

– Эллиот, я не стану этого делать, – резко сказал доктор. – Клянусь, не стану!

– Но, сэр, что еще мы можем сделать? Мы же сможем намертво припереть к стенке преступника и выяснить всю правду, разве не так?

– Гм-м! Кха! Может быть, но это повлечет за собой неприятности, мой друг. Это приведет к такому колоссальному скандалу, о каком вы не слышали за всю свою жизнь.

– Но вам-то, сэр, к чему опасаться неприятностей?

Они никак не могли прийти к единому решению, и это удваивало таинственность вокруг создавшейся ситуации – самое неприятное состояние на свете! В конце концов – полицейский, не полицейский – но я решил бросить вызов и спросил в открытую:

– Доктор, очевидно, вы раскрыли это дело и обнаружили убийцу…

– Или думаем, что обнаружили, – пробормотал доктор Фелл, взглянув на меня с любопытной гримасой: у него было такое выражение лица, будто я таинственным образом был вовлечен в самую гущу дела, сам не понимая, как и почему.

– Ну ладно, или думаете, что обнаружили. В то же время вы сетуете на то, что факты, изложенные мной, были неверно истолкованы. Я вам привел перечень реальных событий, которые имели место, а вы говорите, что я только добавляю таинственности своим способом изложения фактов или того, что я «считаю» фактами. Так что же в моем перечне не является фактом?

Доктор Фелл колебался.

Сигара, лежавшая в пепельнице, погасла. Он взял ее в руки и повертел.

– Только одно, – поворчал он.

– Только одно, что не является фактом?

– Только одно, – повторил он, – что является преднамеренной, глупой и колоссальной ложью.

– Но послушайте, сэр! Все ведь записано. Я не лгал.

Доктор Фелл наклонил голову. Было видно, что он не злился, не обвинял и не стремился скрыть что-то, однако понять истинное выражение его лица было довольно трудно из-за лучей солнца, светивших прямо на стекла его пенсне, и сурово выпяченной из-под усов нижней губы. Он крякнул; пальцы, игравшие с сигарой, выигранной в парке развлечений, переломили ее надвое.

– Да, вы не лгали, – сказал он, – зато лгала ваша невеста, мисс Фрэзер.

Глава 18

И снова теплые розоватые сумерки сгустились с западной стороны «Лонгвуд-Хаус», приближая нас к эпизоду, о котором немногие из нас догадывались, но через который никто не пожелал бы пройти снова.

Я вышел из автобуса на остановке, метрах в тридцати от ворот. До середины сегодняшнего дня здесь обычно стояла машина Энди, но Гвинет позаимствовала ее и куда-то исчезла. Я прошел по дороге, где мимо меня проехал лишь мальчик на велосипеде, и вышел на вымощенную щебнем подъездную аллею. Дом с блестящими окнами и черно-белыми лилиями сиял мрачной красотой. В дверях под козырьком, выглядывая на дорогу, стояла Тэсс.