— Согласен, — проговорил Ратьша, возвращая бутафорскую бороду на место. — Что ж, показывайте, где этот обещанный вами сосед для Нишки? Будем его в экипаж утрамбовывать.

— Простите, что вмешиваюсь, ваши благородия. Я уж философа устроил в экипаже-то, — прогудел, входя в гостиную Лейф. — Только… Ва… Виталий Родионович, там, почитай, места-то всего ничего осталось. Неудобно ехать будет.

— Подождите, философ? — нахмурился Ратьша. — Надо на него оградник нацепить, от лиха подальше. А ну как буянить начнет…

— Не начнет, — отмахнулся Лейф с самодовольной улыбкой. — Я ж ему колыбельную спел, нашу, ушкуйную.

— Дельно, — коротко похвалил повара Ратьша и обернулся ко мне. — Ну что, тогда едем, Виталий Родионович?

— Едем, — кивнул я, сделав себе зарубку в памяти поподробнее расспросить Лейфа об этой самой «колыбельной»… да и вообще об ухватках ушкуйных. Кажется, это может быть оч-чень интересно.

Погреб, подобранный штабс-ротмистром, оказался не так далеко от канцелярии, на той же Торговой стороне, только ближе к Плотне. Проехав немного от Словенской набережной, вдоль Старого ручья, Ратьша загнал экипаж во двор довольно богатой, но почему-то нежилой усадьбы, в погребе которой и предстояло посидеть нашим пленникам. Расспрошенный мною еще по дороге, Нискиня поначалу не мог рассказать почти ничего внятного, кроме того, что наутро после исчезновения Хельги, о котором он, разумеется, ни сном ни духом, обнаружил в кармане три рубля серебром. Кто, что, откуда и за что, того он не знал. Знакомый почерк.

Нет, уже в брошенной усадьбе мне удалось отыскать ведро и воду, требовавшиеся для воздействия, и после Кононова наговора кое-что столбовской разносчик все же вспомнил. Вот только какой мне толк с его корявых описаний типа: «не кривой, не косой, глаз не злой… но стра-ашнай!»? Разве что очную ставку провести? Но это терпит. А вот князья терпеть не станут. Иначе говоря, до полудня осталось меньше часа, и в канцелярии меня уже ждут. Пора ехать.

Уже во дворе канцелярии я задержался рядом с «извозчиком».

— Ратьша Гремиславич… — начал было я, но был тут же перебит.

— Ваше благородие, вы уж меня без отчества величайте, будьте добры. Ну где это видано, чтоб солидный человек к извозчику по отчеству да на «вы» обращался? — пробухтел в бороду штабс-ротмистр. Конспирация-с.

— Извините. Вырвалось, — вздохнул я. — Ратьша, будь добр, поспрошай своих, как там со слежкой дела обстоят? А как узнаешь, сделай одолжение, тут же сообщи мне. Скорее всего, я буду в кабинете у князя, но Толстоватому о тебе сообщу, он задерживать не станет.

— Сделаем, вашбродие, — степенно кивнул извозчик. — Я уж прямо сейчас и поеду. Лошадок вот только перепрягу, они ж тоже замаялись, сердешные, почитай, за ночь весь Холмоград исколесили.

— Добро. И еще. Будь любезен, как вернешься, проследи, чтоб выезды были готовы отправиться в путь хотя бы в течение четверти часа, — попросил я.

— Не сомневайтесь. Исполним в лучшем виде, вашбродие, — махнул рукой Ратьша, и я, развернувшись, окинул взглядом двор и направился к крыльцу здания канцелярии.

Секретарь князя, прижимая к уху телефонную трубку, приветствовал меня коротким кивком и тем же жестом указал на кресло в углу приемной. С удобством в нем разместившись, я взял с приставного столика то ли выложенную для форсу самим Толстоватым, то ли оставленную каким-то забывчивым посетителем книгу, оказавшуюся известным мне еще по «тому свету» трактатом Сунь Цзы.