В гостиную я спустился только в одиннадцатом часу, умиротворенный и счастливый, напрочь забывший обо всех текущих проблемах и неприятностях. Ну сумасшедший, что с нас взять? Лада, правда, порывалась подняться с постели и бежать заниматься домашними делами, но была отчитана и заперта в спальне, в лучших традициях деспотичного Востока, «для вразумления». Ха! Придется сегодня виляющему Лейфу обходиться своими силами, а завтра я что-нибудь придумаю.

— Доброго дня, Ратьша. Уж прости, что заставил ждать. Так сказать, дела семейные… — повинился я перед наливающимся дармовым чаем охранителем-извозчиком, на что тот только пожал плечами. А вот глазенки пребывающего тут же повара эдак радостно сверкнули… Ну-ну. Я с тобой поговорю еще, сводник. Всю правду вытрясу, а если понадобится, то и полевыми методами не погнушаюсь.

Словно услышав мои мысли, сын ушкуйника тут же исчез из комнаты.

— Пустое, ваше благородие, — отставив пиалу в сторонку, проговорил Ратьша. — Я хоть отдохнул по-человечески. Всю ж ночь по эдакой холодрыге мотался, исполняя поручение, устал, знаете ли. А тут покойно, тепло. Да и чаек отменный.

— Заметно, — кивнул я. — Маска сползла.

— Что? О чем это вы? — не понял «извозчик».

— По речи заметно, говорю, — охотно пояснил я. — Я ведь хоть и недолго в здешних местах обретаюсь, но уж говор извозчика от речи грамотного, образованного человека отличить смогу. Между прочим, после первой нашей встречи с поездкой в «Летцбург» вы как раз именно этими «мабуть» и «тудой» мне и запомнились… Ну и «Ведомостями», конечно.

— М-да уж. Вот это я опростоволосился. Устал… — вздохнул Ратьша, отдирая приклеенную бороду. После чего поднявшись с кресла, вытянулся во фрунт и коротко кивнул, одновременно звонко щелкнув каблуками подбитых сапог. — Ну уж коли так случилось… Позвольте отрекомендоваться, необмундированной службы Особой Государевой канцелярии, штабс-ротмистр Ратьша Гремиславич Липата.

— Прямо генералом себя чувствую… — улыбнулся я, пожимая руку собеседника.

— С чего бы это? — поинтересовался Ратьша.

— Так это ж у них даже на облучках карет «блаародия» сидят, — ответил я, и Ратьша расхохотался.

— Только вы уж о том помолчите, Виталий Родионович. А то эдак и Нишка ваш тоже себя высокопревосходительством возомнит.

— Безусловно, Ратыпша Гремиславич, — согласился я. — А что Нискиня? Я полагаю, раз вы о нем упомянули, значит, сумели сыскать?

— Разумеется, Виталий Родионович, — уже серьезно кивнул штабс-ротмистр. — И погреб хороший присмотрел, где его подержать можно, без того чтоб в канцелярию доставлять. Вот только в толк не могу взять, чем вам подвалы наши не угодили.

— Что место подыскали, славно. У меня и собеседник на философские темы для столбовского разносчика найдется, чтоб не скучал в одиночестве. А насчет подвалов… — Я на миг замялся. — И оттуда сбежать можно. Коли не на свободу, так на тот свет. Были уже прецеденты.

— Наговора на верность опасаетесь? — смекнул Ратьша.

— Ну ежели это так именуется, то да, — кивнул я. — Но об этом можно и после поговорить, а сейчас, если не возражаете, нам пора ехать. Я обещался князю к полудню быть в присутствии. Негоже заставлять начальство ждать… по крайней мере, слишком долго.

— Согласен, — проговорил Ратьша, возвращая бутафорскую бороду на место.