После ухода Лейфа я взялся за черчение… Не сказать, что это был мой любимый предмет в школе, но кое-как со своей задачей я справился, благо размеры понадобившегося мне инструмента помню неплохо. Так, общая длина — пятьсот миллиметров, здесь сто восемьдесят на сто пятьдесят. Вот так. Думаю, тридцати рублей на этот шедевр за глаза хватит. Я выложил поверх рисунка три серебряных десятки и с чувством выполненного долга отправился спать.

Уехавший следующим утром на Ладогу Лейф к вечеру вернулся, сияя как начищенный пятак. Ему удалось договориться с одним из тамошних кузнецов, и тот пообещал, что выполнит работу за один день.

— Так быстро? — удивился я.

— Так вы ж сколько денег для работы передали! — воскликнул Лейф. — Он все заказы в сторону отставил и принялся над вашим инструментом работать.

— Неужто тридцать рублей — такая большая сумма за мой заказ? — пожал я плечами.

— Двадцать рублей, — поправил меня Лейф, выкладывая на стол серебряный кругляш. — И потом, это ж серебро, а не ассигнации. Вот коли бы вы бумажек на тридцать рублей дали, тогда да. Пришлось бы поторговаться, да и то вряд ли бы какой мастер раньше чем за два дня все справил. Все ж серебро к ассигнациям-то один к двум идет. Неужто вы того не знали?

— Да знаю, только привыкнуть никак не могу, — вздохнул я и подвинул ему принесенную сдачу, меняя тему. — Бери, друг мой. Ты нынче славно потрудился, это тебе за помощь.

Лейф недоверчиво глянул на монету, потом на меня и вдруг, весело усмехнувшись, смахнул ее со стола в карман.

— Благодарствую, ваш… Виталий Родионович. — Лейф на мгновение умолк, но потом все же не выдержал. — Только скажите, зачем вам это понадобилось, да еще так срочно?

— Как зачем? — Я удивленно приподнял бровь. — У меня же хольмганг на носу. Вот и готовлюсь.

— С этим?! В круг?! Ваше благородие, Христом-Богом молю, возьмите с собой на хольмганг. Хоть кучером при коляске. Уж очень посмотреть хочется.

Ну да, «отрежьте мне крылья, я хочу это видеть». А какой реакции еще можно было ожидать от человека, которого с детства готовили к судьбе корсара?

— Лейф, ты бы еще на колени пал… — Я недовольно покачал головой, и парень тут же сник. — Коли так хочешь, то поедем вместе… при одном условии.

— Все, что угодно! — А в глазах такой азарт горит. Блин, как, оказывается, мало нужно человеку для счастья, а?

— Ты наконец перестанешь называть меня благородием.

— Как скажете, Виталий Родионович, — расплылся в улыбке Лейф.

Возвращения парня с Ладоги на следующий день я ждал с непонятным даже для меня самого волнением. Хотя почему непонятным? Совсем даже наоборот, боялся, что кузнец что-нибудь сделал не так, а времени на переделку у нас почти нет. Вот только что-то сильно меня трясло. Пока не додумался выстроить эмоциональный щит… от Лады. Именно ее страх, накладываясь на мой собственный нервяк, и породил такой мощный мандраж. А стоило вырасти эмоциональному барьеру, как волнение улеглось и к приезду Лейфа вовсе сошло на нет. Вместе с поваром мы внимательно осмотрели работу староладожского кузнеца и не смогли найти в ней ни одного изъяна. Крепкая вещь, можно сказать на века сделанная. Вот только, кажется, Лада наше довольство не разделяет. Едва девушка увидела, с какой легкостью оружие рубит чурки, приготовленные для камина, как тут же упала в обморок. Естественно, что мужские игрушки были моментально забыты, и мы вместе с Лейфом принялись хлопотать над Ладой. Но едва она пришла в себя, как тут же окатила нас потоком слез. Спрашивается, стоило ли возиться с приведением сероглазки в чувство? Вот и я о том же.