Разве не учит она тому, что всё в мире — творения бога? Значит, всё, что существует в природе, несет в себе «божественное начало». Человек отличается от всех других существ лишь тем, что стоит на самом верху эволюционной лестницы. Наделенный, кроме всего прочего, разумом, он уже по этой причине должен размышлять о себе и окружающем.

И вот, стоит лишь начать размышлять, скажем, о том, что не существует в природе непереходимой границы между человеком и многими другими животными существами, что нельзя в своем величии отказать этим существам и в сообразительности, и в чувстве признательности, и во многих других столь понятных нам качествах, — не превратится ли ваша уверенность в своих убеждениях в сомнение?

Последние десятилетия обогатили нас многочисленными наблюдениями над жизнью обезьян. Ученые, влюбленные в свое дело, отдавали годы, изучая в непосредственной близости повседневное поведение горилл и шимпанзе, павианов и орангутангов.

Интереснейшие наблюдения!

Индийский ученый Иман Глагул много лет наблюдал за жизнью орангутангов в естественных условиях. Подружился с одной из обезьян, назвал ее Бутаном. Дружба началась с того, что он подарил обезьяне металлическое зеркальце на цепочке.

Обезьяна потеряла зеркало, Глагул принес ей другое. Доверие к человеку укрепилось. Ученый решил проделать эксперимент: пускал зеркальцем солнечные «зайчики» и смотрел, как это воспринимает обезьяна. Орангутанг внимательно следил за каждым движением человека. И когда тот направил «зайчика» ему в глаза, Бутан сам попробовал ослепить «зайчиком» своего друга. При этом он даже пританцовывал от удовольствия.

Затем, посмотрев, как это делает человек, обезьяна научилась с помощью того же солнечного «зайчика» выгонять из гнезд диких пчел — направляя луч в отверстие гнезда. Потом их встречи прекратились: ученый долго отсутствовал. Но когда он вернулся обратно, Бутан по-прежнему встретил его как друга. Знаком пригласил подойти к себе, вытащил из потайного места зеркальце, повел к пчелиному гнезду, начал угощать ученого медом.

Шимпанзе учат гасить костер водой из бочонка. Погасив огонь, обезьяна находит за ним лакомство. После нескольких опытов она уже уверенно выполняет задание. Тогда ученый усложняет опыт. Те же самые действия нужно выполнить, находясь на плоту в озере, причем бочонок, из которого обезьяна брала воду, оставлен с водой на берегу.

Как быть? Можно черпать воду прямо из озера (это проще, но это совсем новое!) или же воспользоваться перекидным мостиком, предусмотрительно оставленным на плоту.

Обезьяна выбирает последнее: перекинуть мостик на берег. После нескольких опытов ей это удается. Она бежит, взяв кружку, на берег, набирает из бочки воду, возвращается обратно и заливает водой огонь.

Эти эксперименты проводились несколько десятков лет назад. И сколько тогда ни старались исследователи, шимпанзе так и не догадалась зачерпнуть воду из озера. Значит, у обезьян нет понятия «вода вообще». Есть только вода конкретная — в бочке, в ведре.

Из этого ученые сделали вывод, что человекообразные обезьяны не способны к обобщению, к абстракции.

А может быть, такой вывод был поспешным? Если обезьяна не воспользовалась водой из пруда, из этого еще не следует, что она не способна обобщать. Возможно, обезьяна не сумела использовать имеющиеся в ее голове общие понятия. Обладать такими понятиями и применять их в жизни далеко не одно и то же.

Возможно, было и так — подопытная обезьяна сделала обобщение, но другое: вода из этого бочонка и вообще вода из всех бочонков годится для того, чтобы погасить костер. К тому же вывод о неспособности всех шимпанзе обобщать неправомерен и потому, что умственные способности этих обезьян проверялись только на одном представителе. Что, если он был глупее других?

Позднее эксперимент с обезьяной, тушащей огонь водой, повторили, и все было иначе.