Малко сел рядом с менеджером, не опуская пистолета. Томас Сэндс обернулся. Его красивое лицо выражало холодное бешенство.

– Сволочь... – пробормотал он по-афгански. Менеджер весь съежился и опустил глаза.

Они проехали мимо входа в мрачный, массивный и аляповатый королевский дворец из серого мрамора и выехали из города но шоссе, ведущему к Хайберскому проходу. Время от времени Малко смотрел назад, чтобы убедиться, что их никто не преследует. Сэндс искусно вел машину по узкой дороге.

Менеджер что-то сказал по-афгански. Сэндс, не оборачиваясь, ответил ему короткой фразой.

– Он спрашивает, что мы от него хотим. Я ответил, что он скоро это узнает...

Глядя на мелкие белые шрамы на лице американца, Малко вдруг осознал, что Томас Сэндс может иногда превращаться в хладнокровное чудовище, безжалостное и бесстрастное. Малко спросил по-английски:

– Что случилось с Биргиттой?

Афганец покачал головой, делая вид, что не понимает. Сэндс крикнул со своего переднего сиденья:

– Подождите немного, он заговорит.

Узкая дорога шла на подъем: чувствовалась близость гор. В течение получаса ехали молча.

Затем Томас Сэндс сбавил скорость, и они свернули на узкую грунтовую дорогу, петлявшую между двумя отвесными скалами с зубчатыми вершинами. Стало еще темнее.

Джип почти остановился. Со страшным скрежетом машина преодолела груду камней.

– Внимание, сейчас тряхнет, – предупредил Сэндс.

И действительно, Малко показалось, что джип взлетел, словно самолет. Козья тропа была чуть шире расстояния между колесами автомобиля.

Наконец джип выехал на почти ровную площадку и остановился. Сэндс спрыгнул на землю. Малко последовал за ним. Он по-прежнему держал в руке свой сверхплоский пистолет. Американец приказал менеджеру также выйти из машины. Тот, хныча, подчинился и остался стоять в свете фар.

Великолепный свет луны освещал расположенную внизу Кабульскую равнину и окружавшие ее горные вершины. Картина была грандиозной и мрачной: каменистая платформа заканчивалась отвесной стеной высотой в триста метров. Далеко внизу белые фары какого-то грузовика медленно высвечивали идущую по ущелью извилистую дорогу.

– Мы сейчас в тридцати километрах от Кабула, – сказал Томас Сэндс. – Вроде как бы совершаем паломничество к памятному месту. Полгода назад афганские солдаты изнасиловали здесь трех девушек из Корпуса Мира.

Хотя он сказал это обычным голосом, его слова прозвучали довольно мрачно.

Было холодно. Дул пронизывающий и сухой ветер. Малко вдруг услышал дробный стук: менеджер стучал зубами. Сэндс подошел к нему и задал по-афгански какой-то вопрос. Тот что-то пробормотал в ответ и опустил голову. Американец повернулся к Малко.

– Он говорит, что ничего не знает, что он вообще не знает Биргитту.

Сэндс достал из-за пояса большой автоматический кольт и со всего размаху ударил им менеджера в висок. Тот вскрикнул и упал на колени. Ударом ноги американец уложил его на землю.

– Держите его, чтобы он не двигался, – сказал он.

Малко приставил ствол пистолета к затылку афганца. Он должен узнать, что случилось с Биргиттой. Любой ценой. Сэндс сел в джип, завел его и направил прямо на менеджера, словно собирался его раздавить. Афганец завопил, когда переднее колесо придавило его шею к каменистой поверхности земли. Малко инстинктивно отскочил назад.

Афганец корчился на земле, как червяк. Двигаться он не мог, а только кричал и стонал. Томас Сэндс выпрыгнул из джипа, не выключая двигатель. Он опустился на колени перед распластавшимся на земле менеджером.

– Если ты сейчас же не скажешь всю правду, то я продвину машину еще на двадцать сантиметров, и твоя шея будет раздавлена, как лепешка...

Менеджер слабо отбивался.