– А по поводу китайца?

– Я его спросил. Он ничего не знает. Он слишком маленькая сошка.

Он сел в джип и дал задний ход. Менеджер сразу же откатился в сторону. Через несколько секунд он поднялся и остался стоять в свете фар. Мотор взревел. Джип устремился вперед. Афганец автоматически бросился бежать, словно заяц, попавший в свет фар, прямо но направлению к пропасти.

Все произошло слишком быстро, чтобы Малко мог вмешаться. Джип остановился в нескольких сантиметрах от обрыва. Фигура менеджера, казалось, растворилась в темноте. Было невозможно понять, то ли джип столкнул его в пропасть, то ли он бросился туда сам. Далеко внизу раздался слабый крик.

Томас Сэндс вышел из джипа. Выключив двигатель, он закурил сигарету и облокотился о машину. Воцарилась полная тишина, и, если бы не торчащие из-под капота провода, можно было подумать, что ничего особенного здесь не произошло.

– Нельзя было его отпускать, – сказал Сэндс, не глядя на Малко. – Я здесь официальное лицо...

Малко ничего ему не ответил. У него в ушах еще стоял крик афганца. Но он уже думал о Биргитте. Что можно было для нее сделать?

– Афганистан – дикая страна, – задумчиво произнес американец. – Здесь людей убивают, можно сказать, почти ни за что. Еще два года тому назад даже в Кабуле иностранец, который встречался с афганкой, мог считать себя приговоренным к смерти. Этот тип был просто мелким мерзавцем. Просто он оказался замешанным в слишком крупную для него историю.

– А если его тело найдут?

Томас Сэндс пожал плечами.

– Подумают, что его сбил грузовик. Он не такая важная персона, чтобы им занимался полковник Пильц.

Американец сделал глубокую затяжку и сказал с некоторым оттенком горечи:

– Вы не любите пачкать себе руки. Вообще-то вы правы. Но иногда это приходится делать. Я тоже не люблю убивать.

Малко ничего ему не ответил. Он вдруг почувствовал себя очень далеко от этого каменистого гребня, на краю света. И ему сейчас было глубоко наплевать на генерала Линь Бяо.

– Вы знаете, куда полковник Пильц собирается увезти Биргитту? – спросил он.

Прежде чем ответить, Сэндс погасил сигарету.

– Да. А что?

– Я хочу туда поехать.

– Вы с ума сошли! – взорвался американец.

– Это уже моя забота, – холодно ответил Малко.

Молодая немка, на которой были только старые шорты и свитер, вся дрожала – то ли от холода, то ли от того, что долго была лишена гашиша. Зубы ее непроизвольно стучали. Пустину у нее отобрали.

Грубая веревка, которой ей связали запястья и ступни, врезалась в кожу. Все тело было покрыто синяками, а спина представляла сплошную рану. Подсохшие струпья больно саднили при малейшем движении.

Только лицо ее оставалось почти неповрежденным, если не считать большого синяка под левым глазом. Ей было страшно. Она невольно искала глазами полковника Пильца. Он был единственным, кого она знала в лагере. С тех пор, как он привез ее сюда на высоком русском джипе, никто ею не занимался. Вокруг бродили лишь верблюды да стояло штук тридцать палаток.

В сотне метров от лагеря протекала река. На другом ее берегу также расстилалась дикая каменистая пустыня.

Хотя солнце стояло уже высоко, было довольно прохладно. Биргитта пыталась побороть в себе панику. Сначала она подумала, что это все же лучше, чем находиться в камере, где она спала на ложе из грубых камней с острыми краями. Но когда ее связали и бросили на заднее сиденье джипа, полковник Курт Пильц даже не взглянул на нее.

Выехав из Кабула, они находились в пути еще часа полтора.