Остальные всадники гарцевали вокруг него и не вмешивались. Таковы были правила игры.

Лошадь поднялась на дыбы, и всадник вошел в Биргитту еще глубже. Прыжки животного только усиливали наслаждение, испытываемое афганцем. Вдруг он глухо зарычал и сразу же оторвал Биргитту от себя. После этого он безжалостно бросил ее на землю и, нахлестывая коня, поскакал прочь. Оглушенная, отупевшая от боли и страха, Биргитта, как в каком-то кошмаре, услышала вопли толпы:

– Вардар! Вардар!

Она сжалась в комок. По ее ногам текла кровь. Она с ужасом увидела, как всадники снова устремились к ней. Дикие и бесчеловечные.

– Это дикари, – сказал он глухим голосом. – Настоящие дикари.

Локтем одной руки он прижимал к себе «ли-энфилд», купленный на базаре четыре дня тому назад. В ствол винтовки был загнан патрон. Там, вдалеке, всадники скакали на своих конях, ведя между собой борьбу за обладание Биргиттой.

Малко приложил винтовку к плечу, целясь в полковника Курта Пильца, который стоял рядом с полем, где происходила игра «Буз-Каши».

Холодный голос Томаса Сэндса остановил его:

– не делайте глупостей. Я вовсе не желаю, чтобы за нами бросилась в погоню вся афганская армия. И потом, этим вы ничего не измените. Здесь нужен пулемет.

Американец, Малко и Якуб находились на другом берегу реки, укрывшись за маленьким скалистым мысом, господствовавшим над открытой равниной, где всадники соревновались за право обладания Биргиттой. По прямой расстояние до них не превышало 400 метров. Но чтобы добраться туда пешком, понадобился бы целый час. Пожалуй, только Якуб наблюдал за игрой «Буз-Каши» без малейшего волнения. Если говорить о жестокости, то он видел и не такое. И потом, думал он, для девицы это не так уж и неприятно...

С точки зрения афганцев, иностранки, которые показывают всем свои ноги и свои лица, могут быть лишь проститутками...

– Смотрите, – сказал Малко.

Он очень сожалел, что пришел сюда. Будучи лишенным возможности вмешаться, он с ужасом наблюдал за этой зверской забавой.

Мощным ударом он вонзил клинок в шею своему сопернику. Тот завопил и выпустил Биргитту из рук. Гигант успел схватить ее в охапку. Несколько секунд она оставалась прижатой к боку коня, и ему никак не удавалось положить ее на седло. Наконец с торжествующим воплем он поднял ее одной рукой словно трофей, впившись пальцами в ее живот.

При виде крови афганцы, казалось, совсем обезумели. Трое всадников устремились вперед, стегая друг друга плетками и пытаясь оттеснить соперников при помощи коней. Один из них, ослепленный ударом плетки по глазам, резко остановился, другой упал с лошади, но третьему удалось ухватить веревку, которой были связаны запястья Биргитты. Он подал коня назад и дернул веревку на себя.

Гигант, держа руки между ног немки, не выпускал добычу. Напротив, он вцепился в нее еще сильнее. Повиснув между двумя конями, буквально разрываемая на части, Биргитта вопила, как безумная.

К ним приблизился еще один всадник и стал хлестать плеткой руку гиганта, чтобы заставить его выпустить добычу. Но удары приходились только по животу, ягодицам и бедрам немки. Рыча от вожделения, гигант продолжал тянуть ее к себе, не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары. Кушан предпочел бы, чтобы его жертва оказалась разорванной на части, нежели выпустить ее из рук.

К счастью, лошадь того, кто держал ее за запястья, вдруг прыгнула в сторону. Потеряв равновесие, всадник разжал руку, чтобы не вылететь из седла. Гигант тут же поднял Биргитту и бросил ее на себя с какой-то дьявольской точностью. На этот раз ей показалось, что она разламывается пополам. Ее живот представлял собой сплошную жгучую рану. Встав на стремена, гигант изо всей силы прижал ее к себе.