— Это похоже на нее, она холодная, — но тотчас же добавила, желая быть справедливой к свекрови:

— Я не должна этого говорить. Она достаточно страдала. Мы со Стенли никогда не были для нее утешением, всегда только брали, ничего не давая взамен.

— Что вы брали?

— Деньги...

Она злилась на себя.

— У Элизабет много денег?

— Разумеется, она богата. Она составила состояние на строительстве Каньона Истейтс и у нее еще остались сотни акров. — Ну, они не приносят большой прибыли, не считая нескольких акров авокадо... У вашей свекрови подозрительно много неоплаченных счетов...

— Это потому, что она богата. Богачи никогда не платят по счетам. У моего отца в свое время был небольшой спортивный магазинчик в Рено. И он был вынужден постоянно грозить судом именно тем людям, для которых его счета ничего не значили. У Элизабет тысячи долларов годового дохода.

— Сколько тысяч?

— Точно я не знаю. Она не афиширует своих доходов, но она их имеет.

— Кто унаследует состояние, если она умрет?

— Типун вам на язык! — в ее голосе прозвучал суеверный страх. — Доктор Жером сказал, что она выздоравливает, — она овладела голосом. — Приступ был вызван только влиянием тревоги и шоком.

— Говорит она нормально?

— Разумеется. Но на вашем месте я сейчас не мучила бы ее.

— Я урегулирую эти вопросы с доктором Жеромом, — успокоил ее я. — Но вы не ответили на мой вопрос. Кто ее наследник?

— Ронни, — произнесла она тихо, но вся ее поза выдала сильное волнение. — Вы тревожитесь, кто вам заплатит, мистер? Вы поэтому сидите здесь вместо того, чтобы искать его?!

Я не стал отвечать, а просто помолчал некоторое время, пока она не успокоится. Гнев и боль пульсировали в ней, сменяя друг друга... Она обратила гнев на себя, теребя подол платья, словно готовая разорвать его. — Не делайте этого, Джин.

— Почему? Отвратительное платье!

— Ну, так переоденьтесь. Нужно взять себя в руки.

— Я не вынесу этого ожидания!

— Должны вынести. Видимо, это продлится еще какое-то время. Это не так просто. Пришлось бы прочесать пол-Калифорнии и кусок океана в придачу, — у нее было такое убитое лицо, что я добавил:

— У меня есть верный след, — я вынул объявление с фотографиями отца Стенли и жены Килпатрика. — Вы видели вот это?

Она склонилась над листком.

— Да, но вскоре после того, как оно появилось в «Кроникл». Стенли дал это объявление без моего ведома, когда мы были в Сан-Франциско в июле. Матери он тоже ничего не сказал. Она страшно злилась, увидав объявление.

— Почему?

— Сказала, что он откапывает старый скандал. Но, кажется, это не беспокоило никого, кроме нее и Стенли.

«И Джерри Килпатрика, — подумал я, — и его отца, и, возможно, искомой женщины...»

— Вы знаете, кто эта женщина, миссис?

— Как говорит Элизабет, ее фамилия Килпатрик, она была женой здешнего посредника по продаже недвижимости, Брайана Килпатрика.

— В каких отношениях с Килпатриком находится ваша свекровь?

— Насколько мне известно, в очень хороших. Они совладельцы — вместе застраивали Каньон Истейтс.

— А что вам известно о сыне Килпатрика, Джерри?

— Наверное, я не знаю его. Как он выглядит?

— Худой парень, лет девятнадцати, с длинными рыжеватыми волосами и бородкой. Очень нервный — треснул меня вчера вечером пистолетом по голове.