– Здорово, Крюк.

Здесь правит Крюк. Он сидит на своем обычном месте, за столиком у входа – и впускает посетителей. Или не впускает. Все зависит от наличия оплаты. Крюку на конвейере выдрало три пальца правой руки и размозжило кисть до запястья. Док посмотрел, плюнул, глянул в глаза уже бывшего бугра и достал несколько вещей. Две ампулы анестетика собственного производства, жгут, большой ампутационный нож и блестящую пилу. Через какое-то время Крюк заимел шанс остаться живым – а Гексагон заимел очередного НТБ. Капо не дураки и прекрасно понимают, что кадр, сумевший как-то раз ухайдакать даже Керча, не стоит упускать. Крюку вставили протез с крюком и поставили руководить нашим ЦПХ. Центральным пиздохранилищем, то есть.

– Ты как обычно, злодей?

– Желательно. Есть же такая возможность?

Крюк ухмыляется желтыми крупными зубами, кивает бритой головой, щурится хитрым серым глазом – и принимает у меня жигу. Ту самую, что моя команда нашла в коллекторе.

– От сердца, дружище…

Крюк принимает жигу, вертит ее, рассматривая со всех сторон – и одобрительно цыкает зубом.

– Подходяще…

Еще бы. Жига – смачная. Осталось только заправить – и пользуйся на здоровье. Но Крюку мало – он кладет жигу рядом с собой на стойку и манит меня пальцем:

– В следующую декаду есть шанс подзаработать. Говорят, планируется крупный бой. Один из кандидатов – Керч. Не желаешь принять участие?

Я фыркаю.

– С чемпионом? Да ну нахер.

Крюк качает головой.

– Ты подумай… Ты пацан шустрый, махаться умеешь. Одолеешь его – и надолго о Круге забудешь. Хабара неслабо хватанем. Отвечаю. Десятка полтора декад тебе зачту, это как минимум.

– Мертвецу хабар без надобности, – отвечаю я. Меня вдруг начинает напрягать эта его настойчивость.

– Ну как знаешь, – чуть помолчав, говорит Крюк. – Мое дело предложить. А за жигу спасибо. Смак.

– О, Лис, да ты у нас растратчик! – доносится из-за спины. И Смола, довольно фыркая, смотрит на зажигалку.

– Ты меня раскусил, папаня.

– Все в дом, все в семью?..

Я пожимаю плечами. Извини, Смола, но не стоит тебе эту тему поднимать. Я не хочу говорить на счет ожерелья Черни – но и тебе, брат, не стоит подмечать такую мелочь, как жига. Тем более если жига нужна мне для того, чтоб пройти к своей женщине…

– Само собой.

Смола снова ухмыляется и кивает.

– Ладно, ладно. Я чё… А то пошли, там какого-то мутанта обещают. Позырим… Правда, к утру – но время летит быстро.

– Я скоро, – киваю я. – К утру буду. – И улыбаюсь: – Без меня не начинать…

– Ох… – шепчет Ласка. – Твою мать, Лис… Ох… Еще… Давай еще…

А я и не против. И есть с чего. Когда перед тобой выгнутая красивая женская спина и офигенная задница – хочется не нежности с романтикой, нет… Хочется входить-вгонять-вбивать, держа ее за плечо, а второй рукой лапая бедра, иногда проводя пальцами прямо вокруг гладкой тонкой плоти, охватывающей член. Хочется слышать звонкие удары живота о круглые блестящие полушария. И стараться быть не нежным и ласковым – а самим собой: жестким, жадным и грубым, проникающим в нее глубже и глубже. И чувствовать ее всю изнутри, упираясь в расходящиеся нежные и ласковые мускулы, такие шелковые – и тут же упругие, сжимающие, охватывающие по всей длине твою напряженно торчащую твердость.