Федерико Моччиа. Человек, который не хотел любить
«Красота – это экстаз; она проста как голод. Ведь о ней говорить нечего. Она как запах розы, который надо обонять». Уильям Сомерсет Моэм
«С сердцем бороться трудно: всякое желание покупается ценою души». Гераклит
«Музыка – это женщина». Ричард Вагнер
Ласточки летали низко над землёй в лучах закатного солнца. Иногда они пересекали крыльцо старинной каменной виллы с толстыми и крепкими стенами. Внутри массивная лестница из тёмного дерева вела на верхний этаж. А чуть ниже – ухоженный сад, который придавал дому вид нарисованного в этих холмах Ланге. Чуть дальше, между рядами виноградников Неббиоло, ягоды казались тёмными и словно поджаренными этим ярким летним солнцем. Танкреди бегал со своим братом Джанфилиппо. Оба смеялись и кричали. Бруно, садовник, только что подстриг живую изгородь огромными ножницами и заулыбался, увидев, как они на одном выдохе пробежали мимо него и залетели прямиком в дом. Кругом пахло свежесрезанной травой. Напротив крыльца, в центре большого каменного стола между двумя плакучими ивами, Мария, служанка, раскладывала свежеиспечённый хлеб. Всего за одно мгновение этот запах наполнил воздух. Танкреди приостановил свои гонки, схватил кусочек и засунул в рот. — Танкреди, я тебе тысячу раз говорила, чтобы ты не хватал куски то тут, то там перед ужином! Ведь потом ты не захочешь есть! Но он улыбнулся и снова стал бегать по саду. Щенок золотистого ретривера, лежащий в тени железного кресла с подушкой на нём, встал и радостно побежал за мальчиком. Они исчезли за воротами, и через мгновение его брат Джанфилиппо проскользнул следом. Мать вышла из дома в этот самый момент. — Куда это вы? Сейчас будем есть! Затем она покачала головой и вздохнула. — Твои братья... — она направилась к Клаудине, которая только что села за стол. Женщина вернулась на кухню. На старом деревянном столе только что приготовленная паста. На мраморной столешнице, под которой располагалось множество ящиков, всё ещё оставалась мука. На стене висела различная медная утварь. Какие-то блюда готовили на медленном огне в чугунных печах. Мать поговорила с кухаркой и дала ей инструкции для ужина. Потом раздала кое-какие указания служанкам. Сегодня вечером у них гости. На улице Клаудине ровно сидела за столом и смотрела, как играют её братья. Они довольно далеко. До неё доносился собачий лай. Как бы ей хотелось быть сейчас с ними, бегать и валяться в грязи… но мама дала чёткие указания насчёт того, чтобы она не двигалась. «Я не могу встать из-за стола». А затем она услышала тот голос. — Клаудине? — девочка закрыла глаза. Он неподвижно остановился в дверях с несколько суровым взглядом. С любопытством смотрел в узкую спину девочки: нежная шея, обёрнутая в вышитый воротничок нового платья, теряется в завитках каштановых волос. Неужели она не услышала? Затем, тем же голосом, с такой же громкостью, он позвал её снова. — Клаудине? На этот раз девочка обернулась и посмотрела на него. Одно мгновение они молча смотрели друг на друга. Затем он улыбнулся и протянул ей руку. — Идём со мной. Малышка встала из-за стола и сделала несколько шагов к нему. Её ручка исчезла в ладонях мужчины. — Пойдём, красавица. В этот момент у входа в большой дом Клаудине остановилась. Медленно повернула голову. Вдалеке двое её братьев и пёс всё также бегали в траве. Вспотевшие, весёлые. Танкреди резко остановился. Он словно что-то услышал: голос, крик, может быть, своё имя. Он повернулся к дому. Слишком поздно. Там уже никого не было.
— Смотри, какая красивая девушка. |
