— Для неё ты превращаешься в привычку, в то, что понемногу становится частью её жизни. Каждый день посылаешь какую-нибудь фразу, мысль без всякого намёка... — Танкреди улыбнулся, а затем снова стал серьёзным. — А потом ты вдруг останавливаешься. В течение пары дней – ничего, ни одного сообщения. И она понимает, как сильно скучает по тебе, что ты стал незаменимым, появился в нужный момент и заставил её улыбнуться. Тогда ты снова пишешь и извиняешься, оправдываешься, говоря, что у тебя была проблема, и задаёшь ей самый простой вопрос: «Ты по мне скучала?» Каким бы ни был её ответ, отношения уже изменились.

— А если она не отвечает?

— Это тоже ответ. Это значит, что ей страшно. А если ей страшно, то только потому, что между вами может что-то случиться. Тогда ты можешь рискнуть и сказать ей: «А вот я по тебе соскучился». И двигаешься дальше.

Он показал ему ещё несколько сообщений. До последнего: «Я хочу встретиться с тобой».

— Но этому уже десять дней. А что потом случилось?

— Мы встретились.

Давиде посмотрел на него.

— И?..

— И, естественно, я не собираюсь рассказывать, насколько хорошо мы друг друга узнали, где и когда. Я просто хотел этим показать тебе, что многое зачастую оказывается не тем, чем кажется. Видел эту семью? Они кажутся счастливыми, у них двое замечательных детей, у них есть всё. Однако, такова жизнь – один момент… и всё. Всё может исчезнуть.

Танкреди показал ему несколько фотографий этой женщины, которые у него были в телефоне. Обнажённая Роберта, у неё только шляпа на голове, она ласкает свою грудь. Затем несколько размазанных, на которых она смеётся.

— Когда женщина пересекает эту черту, она уже ничего не стыдится, ей всё равно, она хочет чувствовать себя свободной.

Давиде ответил не сразу, только потом, подумав несколько секунд.

— Слава богу, ты никогда не хотел мою жену... — сказал он жёстко, даже сухо, чтобы это не прозвучало, как шутка. — Или, может, хотел... Слава богу, ты не во вкусе Сары.

Танкреди встал.

— Да... — и удалился, думая о том, что одна вещь неоспорима: иногда ты можешь очень ошибаться в человеке. — Идём, поедим вместе.

 Они ушли в направлении сада Чирколо Антико Тиро а Воло.

Перед ними открылась панорама северного Рима, от холма Париоли и направо; внизу расстилался длинный мост корсо Франча и терялся вдалеке, у Фламинии, между горами в глубине.

Они прошли по газону мимо бассейна и нескольких столов под зонтами. Лёгкий ветерок раскачивал края скатертей и освежал обедающих посетителей.

Танкреди и Давиде заняли себе место. Подошла идеальная семья, они сели на несколько столов дальше. Джорджия и Маттиа всё не могли прекратить изводить друг друга:

— Отстань! Не бери ничего из моей тарелки!

— Она не твоя! Это закуски, значит, тарелка общая.

Маттиа взял оливку из тарелки Джорджии и быстро засунул в рот.

— Дурак! — Джорджия ударила его в плечо.

Мать отругала их:

— Вы закончили ссориться?

Мальчик стащил ломтик моццареллы и начал жевать его, так что молоко потекло из его рта.

— Маттиа, не ешь так! — она нервно поднесла ему салфетку ко рту, чтобы остановить этот молочный поток, пока он не коснулся футболки. А затем её материнский взгляд изменился. Он потерялся вдалеке, между столиками, и пересёкся с взглядом Танкреди. Он весело улыбнулся ей. Роберта покраснела, вспоминая тот или иной момент. А потом вернулась к роли матери.

— Если вы не перестанете ссориться, я больше никогда не возьму вас с собой в клуб.

К столу Танкреди и Давиде подошёл официант.

— Добрый день, синьоры, готовы сделать заказ?

— Ты что хочешь?

— Итак, может, первое.