Секретарь, прощаясь, долго жал руку Шохобдину. Он не мог понять, почему этот сознательный дехканин наотрез отказался от председательства в новом колхозе и согласился быть лишь членом правления. У Шохобдина же были свои, весьма веские мотивы. Не дальше, как неделю тому назад, в ОГПУ неожиданно заинтересовались баранами, проданными в Мазари-Шерифе дехканином Касымовым. Из вопросов Шохобдин заключил, что ни точного количества, ни происхождения баранов в ОГПУ не знают. Тем не менее струсил он не на шутку. Поймав нить, долго ли распутать весь клубок? Уже на следующий день приходили к Хайдару Раджебову спрашивать, правда ли, будто раньше он служил у Шохобдина батраком, – но Хайдар, испугавшись, что хотят отобрать у него незаконно полученную землю, решительно опроверг этот слух.

Одно не подлежало сомнению: кто-то из дехкан донёс на него, Шохобдина, властям. Шохобдин перебрал весь кишлак и остановился на босяке Юсуфе, сыне Абдуллы, имевшем с ним старые счёты. Знал Шохобдин и другое: дехкане, довольные льготами и урожайным годом, и слышать не хотели о возможном приходе Ибрагима. Советская власть не предпринимала ничего такого, на чём можно было бы заострить их недовольство. Организация колхоза была первым мероприятием, открывающим в этом отношении большие возможности: «Сегодня хоть один бык, пусть хромой, да мой, а завтра хоть целое стадо, да не погонишь его домой». Шохобдин не первый год знал своих односельчан и был спокоен, что, кроме раздоров и недовольства, ничего из этого дела не получится.

После отъезда секретаря Шохобдин созвал к себе влиятельных дехкан и сказал по секрету, что противиться колхозу бесполезно: всё равно будут загонять всех силой, а заверяют теперь, мол, добровольно, чтобы выявить, кто из дехкан против, и таких отправить в холодные края. Поэтому надо делать вид, что колхозом все очень довольны. Избавятся дехкане от колхозного ярма только тогда, когда сама власть убедится, что никакой пользы от колхозов ей не будет. Тут он пространно разъяснил, что надо делать, чтобы власть убедилась в этом поскорее.

Председателя нового колхоза, Рахимшаха Олимова, Шохобдин не позвал. Потомственный бедняк, Рахимшах никогда не принадлежал к ареопагу «почтенных». Кандидатуру его в председатели выдвинул сам Шохобдин именно из-за приятного сердцу новой власти бедняцкого происхождения Рахимшаха. Был Олимов при своей бедности человеком благочестивым и независтливым, нрава кроткого, жил по шариату и больше всего уважал стариков. Можно было быть уверенным заранее, что против стариков не пойдёт.

Председательствовал Рахимшах ровно год, и жил колхоз под его председательством чинно и мирно. Только когда собрали новый урожай, начались неприятности. Оказалось, что колхоз выполнил государственное задание всего на пятьдесят процентов. Тут и пошла канитель. Из района приехал новый секретарь и до тех пор тыкал всюду нос, пока не выскреб ещё двадцать процентов. Выяснилось, что европейский инвентарь, подаренный районом, вовсе не применяется. Тогда Рахимшаха сняли с председательства с большим скандалом и прислали на его место из района нового председателя, демобилизованного красноармейца и кандидата партии, Давлята Рустамова.

Начал Давлят свою работу с бурного общего собрания, на котором провёл исключение из колхоза двух почтенных старых дехкан. Нашлись в районе свидетели, вспомнившие ни с того ни с сего, что у указанных дехкан – имя рек – работало прежде в хозяйстве по два батрака.

Стал Давлят по вечерам вести длинные разговоры всё больше с прежними голоштанниками и, после разговора с Юсуфом, сыном Абдуллы, зашёл вечерком к Хайдару опять выспрашивать насчёт прошлого его батрачества.