– Вот‑вот.

К ним подошел Лоуренс в сопровождении Полуночника.

– «Любовь, – произнес Солиман, прислонившись к дверце кабины и уперев руки в бока, – чувство привязанности к кому‑либо или чему‑либо. Склонность, продиктованная законами природы. Страстное влечение к особе другого пола».

Немного растерявшись, Камилла повернулась к молодому человеку.

– Это статья из словаря, – объяснил Солиман. – Он у меня весь тут, – добавил он, постучав себя пальцем по лбу.

– Мне нужно попрощаться, – заявила Камилла и поднялась с подножки фургона.

Полуночник забрался в кузов, вывалил содержимое рюкзака в ящик, указанный Бютеем, – крайний справа. Потом остановился в ожидании позади фургона, рядом с Солиманом, и скатал солидную самокрутку из крепкого табака. Сразу после похорон Полуночник снова облачился в поношенные вельветовые брюки и безразмерную куртку, надел грубые башмаки и водрузил на голову пыльную, ветхую от времени шляпу с черной лентой. Он был причесан, гладко выбрит, и поверх обычной нательной майки на нем красовалась белоснежная, жестко накрахмаленная рубашка. Он стоял и курил, держась, как всегда, удивительно прямо и положив левый кулак на пастуший посох. У его ног лежала собака. Он вынул перочинный ножик и вытер лезвие о штанину.

– И когда оно начнется, это перемещение по дороге? – спросил он сурово.

– Что начнется? – удивленно спросил Солиман.

– Перемещение. Road‑movie.

– А! Как только Камилла закончит прощаться со своим траппером.

– В мое время молодые женщины не целовали мужчин у всех на глазах посреди проселочной дороги.

– Это была твоя идея – позвать ее.

– В мое время, – упрямо продолжал Полуночник, неторопливо складывая перочинный нож, – молодые женщины не водили грузовики.

– Если бы ты сам умел водить, нам бы не пришлось все это устраивать.

– Я не говорил, что я против, Соль. Мне это скорее даже нравится.

– Что?

– Руки этой девушки на руле грузовика. Да, мне нравится.

– Она красивая, – заметил Солиман.

– Не то слово.

Обняв Камиллу, Лоуренс издали наблюдал за ними.

– Старик ради тебя расстарался, – насмешливо произнес он. – Заправил идеально чистую рубашку в грязные штаны.

– Ничего он не грязный! – сердито возразила Камилла.

– Осталось только молить Господа, чтобы он не взял с собой пса. Пес, наверное, страшно воняет.

– Все может быть.

– God. Ты точно не раздумала ехать?

Камилла взглянула на двоих мужчин: озабоченные, напряженные, они с нетерпением ожидали ее у подножки фургона. Тем временем Бютей вносил последние штрихи в свое творение: подвесил к левой боковине мопед, к правой – велосипед.

– Точно, – ответила Камилла.

Она поцеловала Лоуренса, который крепко обнял ее и долго не отпускал, потом разжал руки, показывая, что отпускает ее. Она подошла к грузовику и, обернувшись, увидела, как он садится на мотоцикл, заводит мотор и уезжает прочь.

– И что теперь? – спросила она своих спутников.

– А теперь мы его найдем и сядем ему на хвост, – заявил Полуночник, горделиво вздернув подбородок и окинув девушку покровительственным взглядом.

– Где найдем? Ночью в понедельник он был в Ла‑Кастий. Таким образом, он опережает нас на двое суток.

– Трогаемся, – сказал Солиман. – Я объясню тебе наш план по дороге.

Солиман был изящный, подвижный молодой человек, гибкий, длинноногий и проворный.