|
Комиссар проводил его, пожал руку, которую протянул ему Рикен. - Так я могу надеяться? - Отчаиваться никогда не следует. Оставшись один, Мегрэ хотел позвонить доктору Пардону. Он с удовольствием с ним побеседовал бы, задал ему несколько вопросов. Разумеется, Пардон не был ни психиатром, ни профессиональным психологом. Но за долгую врачебную практику ему приходилось видеть всякое, и часто, поговорив с ним, Мегрэ утверждался в собственном мнении. Традиционный обед у Пардонов будет только через неделю. Странно: внезапно, без каких-то определенных причин, он вдруг почувствовал себя очень одиноким. Он был только винтиком в сложном механизме Правосудия. В его распоряжении были специалисты, инспектора, телеграф, телефон - все необходимые службы; он подчинялся прокуратуре, судебному следователю и, наконец, судье и суду присяжных. Ему казалось, что от него зависит судьба человека, только не знал он того, кто взял пистолет из ящика белого комода и выстрелил в Софи. С самого начала его поразила одна деталь: выстрел был сделан в голову. Даже защищаясь, инстинктивно стреляют в грудь, и только профессионалы стреляют в живот, зная, что после такой раны мало кто выживает. И вот на расстоянии какого-то метра преступник целился в голову. Они вернулись домой около десяти вечера. Ему нужны были деньги. Вопреки привычке, Фрэнсис оставил жену дома, а сам отправился на поиски Карю или другого приятеля, который мог бы одолжить ему две тысячи франков. Он вернулся в ресторан "У старого виноградаря", заглянул в дверь: не пришел ли продюсер? А в это время Карю уже был во Франкфурте, только что это подтвердили в Орли. Он не сказал о предстоявщей поездке ни Бобу, ни другим членам своей маленькой компании. Нора же оставалась в Париже. Но не в номере "Рафаэля", как она утверждала утром. Почему она солгала? Знал ли Карю, что ее не было в отеле? Не звонил ли он ей из Франкфурта? Зазвонил телефон. - Алло. Вас просит доктор Делапланк. - Соедините. - Извините, что беспокою, но меня с утра мучает одна мысль. Я не упомянул об этом в заключении, потому что это весьма неопределенно. Во время вскрытия я заметил следы на запястьях убитой, как будто ей сжимали руки. Это не настоящие синяки, но... - Продолжайте. - Хотя я и не утверждаю, что была борьба, но меня бы это не удивило. Я отчетливо представляю, как преступник схватил жертву за запястья и толкнул ее. Она могла упасть на диван и, когда поднималась, в нее выстрелили. Этим можно объяснить, что пуля была извлечена из стены на расстоянии метра двадцати от пола. Ведь если бы женщина стояла во весь рост... - Понятно... Следы на запястьях очень слабые, говорите? - Один, пожалуй, четче, чем остальные. Наверное, от большого пальца. Но точно утверждать не берусь. Вот почему я не включил это в официальный отчет. Если это как-то может вам помочь... - В моем положении для меня все важно. Спасибо, доктор. Он снова отправился в тот район, теперь уже один, с упрямым видом, словно бросал вызов кварталу Гренель. Он прошелся по берегу Сены, остановился в сорока метрах вверх по течению от моста Бир-Акем, откуда был извлечен пистолет, потом направился к большому новому зданию на бульваре Гренель. |
