— Как дела? — спросил он. — Встретимся?

— Конечно! Ты меня очень кстати разыскал! А ты где? Откуда говоришь?

— Из библиотеки.

— Какой еще библиотеки?

— Имени Некрасова. На Пушкинской. Я здесь занимаюсь.

— Занимаешься?.. Ладно, потом расскажешь… Сейчас выезжаю…

— Во сколько, говоришь, намечается ужин с другом семьи? — спросил я Жанку, положив трубку.

В голове у меня уже созрел приблизительный план действий.

Ком ждал меня в метро у последнего вагона. В своей выцветшей армейской панаме, он стоял, заложив руки за спину и широко расставив ноги. За отворот его шинели были засунуты две толстые тетради.

— Так чем ты там занимаешься в библиотеке? — поинтересовался я, пожимая ему руку.

— Изучаю классиков. Ленина, Маркса, Энгельса.

— Молодец… — недоуменно пробормотал я. — А зачем это тебе нужно? — Чтобы правильно жить, — просто ответил Ком.

Его черные глаза смотрели так серьезно, что я не стал острить или переспрашивать.

— Стало быть, на тебя можно положиться, — сказал я с такой же серьезностью. — Сейчас мы с тобой поедем в одно место. В гости. Может, придется дать одному другу по роже.

— Поехали, — без тени удивления и возражения молвил Ком.

Приехав в Сокольники, мы заняли позицию в подъезде на втором этаже у окна. Я был увлечен своими мыслями и молчал, а Ком не задал не только ни одного вопроса, а вообще не сказал ни слова.

Наконец из арки во двор въехали белые «Жигули», которыми, как я заметил, Игорь Евгеньевич разрешал пользоваться дочери что-то уж очень охотно.

— Да, — вдруг твердо выговорил Ком, взглянув на Лориного спутника, — это враг!

— Ты думаешь? — удивился я.

С Лорой был довольно здоровый, лет тридцати, парень, одетый вполне стандартно: дубленка, пестрый мохеровый шарф, пыжиковая шапка. Когда они шли к подъезду, парень не наглел — не хватал Лору за талию, не обнимал за плечи. Нормальный такой парень. В руке он нес объемистую и очевидно тяжелую спортивную сумку. «Хоккеист?» — почему-то подумал я. Мы с Комом спустились на первый этаж.

Они вошли в парадное, и по подъезду сразу разнесся жизнерадостный голос «друга семьи»:

— Что, мужики, на какой этаж едем?

На секунду Лора остановилась, пристально засмотревшись на Кома, а потом, кивнув на меня Валерию, сказала:

— Полюбуйся, вот это — мой муж.

— Нормальный муж, — сказал Валерий, подмигивая мне.

— Ну, чем порадуешь, муж? — спросила меня Лора. — Кто это с тобой? Зачем вы здесь?

— Ей-богу, они пришли мне по роже дать! — бодро воскликнул Валерий и, расставив ноги, шутливо забоксировал свободной левой рукой. — Мне, твоему старому, доброму товарищу — по роже!

— Ты что — с ума сошел? — спросила меня Лора.

— Ей-богу, была такая мысль, — признался я, засмеявшись, и ничего не оставалось, как пожать «другу семьи» руку и познакомить его и Лору с Комом.

(Впрочем, я не чувствовал к Валерию абсолютно никакой враждебности.)

Мы вошли в лифт. Валерий снял свой «пыжик» одновременно со мной и, между прочим, тоже обнаружил раннюю плешь.

Маман встретила нас в шуршащем шелковом халате с пальмами и котом Антоном на руках. Она недоуменно взглянула на Лору.

— Принимай гостей, — сказала та.