Михал устраивается на матрасе.

Катурян. Будешь спать?

Михал. Угу.

Катурян. Они вот-вот войдут и поведут на казнь.

Михал. Вот, может быть, это и будет мой последний сон. (пауза) Последний сон, который я вообще когда-либо увижу. Может ли быть что-нибудь пострашнее? Я так люблю спать. Как ты думаешь, на небесах спят? Если нет, то я не пойду. (пауза) Катурян?

Катурян. Что?

Михал. Расскажи мне сказку.

Катурян. Кажется, ты хотел сжечь все мои рассказы.

Михал. Расскажи мне ту, про маленького зеленого поросенка. Эту сказку я не хочу сжигать, расскажи мне ее. И тогда я прощу тебя.

Катурян. Простишь за что?

Михал. Прощу за те обидные слова, которые ты сказал мне сегодня. Про маму и папу, которые будут оберегать меня всю жизнь в черном лесу и никто не придет спасти меня.

Катурян. (пауза) Я не помню, как начинается. «Маленький зеленый поросенок»…

Михал. Ты все помнишь, Катурян, давай. Первым словом всегда должно быть «однажды», вторым «на», третьим «белом», о черт, а какое же четвертое слово?

Катурян. Ах ты маленькая грязная свинюшка…

Михал. А… «свете». Четвертое слово. Я вспомнил. «Однажды на белом свете»…

Катурян. Ну хорошо. Ложись поудобнее…

Михал устраивается поудобнее, подушку кладет под голову.

Однажды на белом свете…

Михал. Это такая сказка про старые времена. Старые добрые времена. Тогда были только такие истории…

Катурян. Однажды на белом свете, на ферме, в одной необычной стране, далеко от нас…

Михал. Очень далеко…

Катурян. Жил маленький поросенок, который отличался от всех остальных поросят.

Михал. Он был зеленый.

Катурян. Так я буду рассказывать или ты?

Михал. Ты. Прости. Кладу пальчик на губы. Шшшш…

Катурян. Он отличался от других поросят, потому что был ярко зеленым. Таким зеленым, что даже светился в темноте.

Михал. Таким зеленым, что даже светился в темноте. Как знаки в железнодорожном туннеле. Таким, как знаки в туннеле, ну правда же?

Катурян. Да.

Михал. Да.

Катурян. Мы так и будем меня прерывать или все-таки будем слушать и постараемся заснуть?

Михал. Мы слушаем и стараемся заснуть.

Катурян. Хорошо. Маленький поросенок был зеленым-зеленым. Не то, чтобы он не любил цвет нормальных поросят, нет, ему всегда казалось, что быть розовым – это очень даже мило. Ему просто нравилось быть слегка другим, быть особенным. Но поросята не любили его за то, что он был зеленым. Они были мстительны, стращали его и превратили его жизнь в пытку…

Михал. Пытку…

Катурян. И все его жалобы только раздосаживали пастухов, и тогда они решили…

Михал. Что такое «раздосаживали»? Прости, Катурян.

Катурян. А, понятно. Это значит, они раздражали их.

Михал. (зевая) А… Раздражали.

Катурян. Они раздражали пастухов, и тогда они решили: «С этим надо что-то делать». И одной ночью, когда свиньи спали на лугу, они подкрались, схватили маленького зеленого поросенка и бросили его в темный сарай. Зеленый поросенок громко визжал от страха, а все свиньи только и делали, что смеялись над его мучениями…

Михал. (тихо) Суки…

Катурян. Потом пастухи пришли снова и принесли огромную банку с розовой краской, открыли ее и окунули туда нашего поросенка с головой. Затем поросенка подвесили, чтобы он обсох. А надо заметить, что эта краска была особенной – она никогда не смывалась и на нее нельзя было положить другую краску. Она не смывалась и нельзя было ее закрасить. И тогда поросенок сказал: (поросячьим голосом) «Пожалуйста, господи боже ты мой, помоги мне, я не хочу быть таким, как все.