|
Так что Бонду в общем и дергаться было нечего. Он подслушивал из простого любопытства, а также на всякий случай, если техника не сработает, по какой либо причине; все, что говорилось в зале совещаний, где в телефоне, стоящем на столе, было вмонтировано подслушивающее устройство, продолжалось и в холле. Бонд объяснил, почему он оказался здесь. Лейтер лишь тихо и протяжно свистнул в знак почтительного понимания. Бонд согласился, что ему надо держаться подальше от этих двоих и действовать самостоятельно, но они договорились о месте встречи в случае крайней необходимости и о месте, где можно оставить записку; «почтовый ящик» решили устроить в мужском туалете, который находился в холле и был закрыт на ремонт. Николсон дал ему ключ, который открывал это помещение и все другие комнаты, только после этого Бонд помчался на совещание. Джеймс Бонд чувствовал себя теперь значительно увереннее, он получил неожиданное подкрепление. Когда то они уже работали с Лейтером – задания были рискованные. Он был незаменим, когда дело пахло жареным. Хотя у Лейтера вместо правой руки был только стальной крюк – напоминание об одной операции, он стрелял с левой без промаха, другим американским агентам было до него далеко, вместе с тем крюк мог оказаться мощным оружием в рукопашном бою. Скараманга заканчивал свое выступление. – Итак, джентльмены, вся штука в том, что нам нужно найти десять миллионов долларов. Те заинтересованные лица, которых я представляю, а они владеют большей частью капиталовложений, предлагают покрыть эту сумму займом, в течение 10 лет владельцы ценных бумаг будут получать 10 процентную прибыль на свои вложения, причем по этому займу деньги будут выплачиваться в первую очередь. – Как бы не так, – раздался сердитый голос господина Роткопфа. – Дождешься от вас. Скорее окочуришься. А как насчет 7 процентов второго займа, в котором участвовали я и мои друзья всего лишь год тому назад? Как вы думаете, что со мной станет, когда вернусь к себе в Лас Вегас с подобным сообщением? В лучшем случае меня пошлют куда подальше. И дай бог, если так. – Беднякам не приходится выбирать. Руби. Либо все, либо ничего. А как думают другие? – 10 процентов по первому долговому обязательству, – сказал Хендрикс, – это хороший бизнес. Мои друзья и я дадим миллион долларов. Естественно, при условии надлежащих солидных гарантий, чтобы не случилось, как с господином Роткопфом и его друзьями. – Конечно. И я, и мои друзья тоже дадим миллион, Сэм? – Ну хорошо, хорошо, – неохотно сказал Биньон. – Мы тоже в доле, как и другие. Но даем в последний раз, хватит уже, в самом деле. – Господин Дженджерелла? – Это по мне. Я даю все остальное. И тут же раздались взволнованные голоса господина Гарфинкела и господина Пэрадайза. Гарфинкел выскочил чуть раньше. – Черта с два вам все остальное! Я даю миллион! – И я тоже, – крикнул господин Пэрадайз. – Делить надо поровну. Но, черт побери, будем же справедливы и по отношению к Руби. Руби, ты, конечно, должен выбирать первым. Сколько ты хочешь? Тебе львиную долю. – Я не хочу и цента из ваших дутых займов. Как только вернусь, свяжусь с лучшими юристами в, Штатах. Вы что думаете, что долги можно не отдавать вот так просто? Это мы еще посмотрим. Наступила тишина. Голос Скараманги прозвучал вкрадчиво и грозно. – Ты совершаешь большую ошибку. Руби. Ты только что получил возможность списать все убытки на налоги, а прибыль, что получаешь в Вегасе, положить в карман. И не забывай, что при организации нашей Группы мы все давали клятву. |
