– Понятно. Это довольно старое дело. Кроме слов у тебя есть какие-нибудь свидетельства?

Терли достал из кармана конверт. Открыв его наполовину, он показал тонкий серебряный портсигар. Дойл протянул руку, но Терли убрал конверт.

– Не касайся, ради Бога! Это все свидетельство.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, когда мы повесили этого типа, этот портсигар выпал у него из кармана. Обычно мы ничего не берем. Когда делаешь такую работу, ты не должен грабить тело и брать что-нибудь. Ты оставляешь все как есть. Но я подумал, что могу взять этот портсигар, и подобрал его, но Пат отобрал его у меня. Он сказал, что его надо оставить с мертвецом и положил его ему в карман. Но когда он вылез из кузова, я снова взял его и положил себе в карман. Дома до меня дошло, что на этом серебре куча отпечатков пальцев, и здесь у меня отпечатки Станриловича, Пата Конте и мои. Я подумал, что это может когда-нибудь пригодиться, положил портсигар в конверт, а конверт в депозитный сейф в банке. Теперь, если связать это с фактом, что у него на тот момент не было алиби и что я был связан с бизнесом его тестя в течение двадцати лет, что мы получим? Может быть, этого достаточно для обвинения. Может быть, достаточно даже для осуждения. Убийство. Законники этого не пропустят, как ты знаешь.

– Знаю, – заметил Дойл.

– Кроме этого, у меня еще есть куча бумаг и фотографий. Они касаются Конте, его связей с Семьями Мэсси и Дженовезе и того, что Сантини предоставил ему машину, но держал ее зарегистрированной на свое имя. Я знаю, что все это финансируется Гвидо Патерно, а Конте – член банка Патерно и получает десять тысяч в год за разгильдяйство. У меня много чего есть.

– Когда я смогу все это увидеть?

– Мне нужно дня два, чтобы взять материалы. Они у меня спрятаны.

– Как насчет портсигара? Ты мне его дашь сейчас?

Терли задумался.

– Ты мне дашь портсигар, я обеспечиваю тебе защиту. Идет?

– У меня снаружи машина с шофером. Мы перевезем тебя в безопасное место в Массачусетсе.

– Черт! Я не буду там в большей безопасности, чем здесь, когда там этот сукин сын Патриарка. Они все заодно.

Реган вздохнул:

– Мы же не скажем об этом Патриарке, тупица. Ты припарковал машину где-нибудь поблизости?

– Да. Внизу на дороге.

– Ладно. Мы ее уберем куда-нибудь на пару дней. Если за ней наблюдают, то они не узнают, где ты. Об этом никто не будет знать, кроме меня и моего человека. Мы никому не скажем даже в Бюро. Идет?

Терли кивнул:

– Да. Идет, но мне лучше прямо сейчас отправиться в каталажку.

– Не беспокойся, ты скоро туда попадешь, – сказал Дойл, – но мне потребуется время, чтобы надежно тебя защитить. Я не хочу тебя туда помещать, пока не увернись, что я надежно прикрыт. У этих парней везде есть уши.

– Еще бы, – сказал Терли, вытирая томатный сок с верхней губы. – У меня ощущение, что они и сейчас на меня смотрят. Давай выбираться отсюда.

На следующее утро Дойл пошел к Главному агенту и выложил ему все, что у него было.

– Это динамит, – сказал Главный, – нет сомнений. Но тебе нужно быть очень осторожным с таким материалом. Мы имеем дело с человеком, который может стать губернатором Нью-Йорка. И похоже, он им станет. Это очень тонкое дело.

– Этот человек, – сказал Дойл, – является убийцей. Какая разница, куда он, в задницу, баллотируется? Извините, я не собирался употреблять выражений, но он – злостный преступник. Он не просто растратчик или ростовщик. Он совершил, вероятно, пятнадцать – двадцать убийств.