|
Ну скажи мне что-нибудь. Мне достаточно слышать твой голос, держать тебя за руку, и мне уже хорошо, словно боль уходит и можно снова видеть мир. Я не умею выразить. Да и нечего мне сказать, кроме того, что я тебя люблю.
– Ну вот, я потерял работу, а потом встретил эту беднягу Шарлотту и подумал, что должен сдать ей комнату, а Митци Рикардо звала к себе, и я подумал, что раз мне все равно надо экономить, ну, сама понимаешь… – Она… она в тебя влюблена? – Старуха Митци? Да что ты! Просто она чувствует себя одинокой. Она достойна жалости, и я не могу ей не сочувствовать, бедной старушке. – Но она, наверное, не старше меня… – А кажется, что лет на тридцать старше. Подурнела, растолстела, попивает… – Бедняжка. Ты так добр к ней и к Шарлотте. – Митци нуждается в компании, а Людвиг как раз переехал… – Людвиг теперь живет у… – Да. – Людвиг перестал меня навещать. – Перестал? Ну, он сейчас всецело поглощен Грейс и этим мирком Тисборнов, и Оксфордом; он сейчас занят, и это уже не тот Людвиг. Прежние знакомые его уже не интересуют. – Но тебя интересуют. – Дори, меня не интересует никто, кроме себя самого и, может быть, тебя, пойми это наконец! И не думай, что я помогаю Митци или Лотти из чистого альтруизма. Может, и нет. Какая мудрая мысль. Кажется, мы оба стали взрослыми. – Самое время, Остин… Клер все время меня приглашает… – Но ты ведь не пойдешь, Дори, нет? – Нет, конечно, нет. – И не отправишься на яхте с Ричардом Парджетером? – Нет, что ты, как я могу уехать сейчас, когда… – Моя единственная, драгоценная, жена моя, моя девочка! – Ах, Остин, мы как будто снова вместе, да? Вдруг оказывается, что это очень просто. Ты будешь теперь приходить часто, может быть, каждый день? – Да, да. – И будет покой, и мы будем говорить о будущем… – О будущем, хорошо. – Будем говорить о том, как вскоре вновь будем жить в нашем доме, посреди наших старых вещей, как прежде, и я буду готовить и убирать… – И все устроим более уютно, я найду работу, где будут платить лучше… – Любимый, я так хочу, чтобы ты был счастлив, я всегда этого хотела. Ты пережил столько ужасных минут. Все думаю об этом бедном ребенке… – О ребенке? А… – Со страхом думаю, это так ужасно. Мне так тебя жаль. И вот теперь этот бедный человек, ее отец. – Да. Бедный человек. – Ему уже лучше? – Все еще без сознания. Мы снова будем жить в нашем доме, правда, Дори, и… – Мэвис тоже хочет, чтобы я отсюда уехала, потому что, знаешь… – Между ними что-то серьезное? – Между Мэвис и… – Да. – Думаю, что да. Она об этом не говорит. Она меня не просит уехать… они бы не… – Ну да, конечно. – Остин… – Прости… мне плохо… вокруг меня, во мне… Ад! Знаешь, что это такое? Ад? – Прошу тебя… – Наверное, я пойду. Если я останусь, то причиню боль тебе. Видишь, как нам плохо вместе, лучше тебе быть одной, наверное, ты это знала, иначе не ушла бы от меня… – Остин, что ты! – Я пойду. А ты читай дальше эту увлекательную книжку в уютной чистой комнатке. Я возвращаюсь в свой хлев, к грязной, старой Митци Рикардо. Ах, Дори, если бы ты знала, как я себя ненавижу, если бы знала, то, наверное, посочувствовала бы мне. |
