Чувствуя себя миллиардером с набитыми сотенными карманами, Лизандер взял билет в первый класс. Он пытался сконцентрировать свое внимание на объявлениях стюардессы о запасных выходах и спасательных жилетах. Ведь теперь в случае аварии самолета у него не будет спасительной карточки Марты.

Затем, взглянув на поданную ему другой мило улыбавшейся стюардессой газету, он чуть не подпрыгнул до потолка самолета, наверное, только привязные ремни не позволили ему это сделать. Глядя на него, улыбалась Марта. Фотография была сделана еще до того, как она похудела. Там же была фотография совершенно отталкивающего Элмера, а также снимок его розового дворца, сопровождаемый подписью «ФОРТ НОКС ВЗЛОМАН», и еще, о Боже, портрет самого Лизандера в окружении офицеров иммиграционной службы, хихикающего и шатающегося, словно деревенский дурачок.

В полном онемении он какое-то время пробегал текст. Тут было много болтовни о том, что система безопасности «Сафус» была преодолена и что национальные секреты под угрозой раскрытия. Приводилась цитата из высказываний Элмера: «Это была всего лишь размолвка двух любящих, но теперь мы с Мартой вместе».

Лизандер в недоумении помотал головой. Когда самолет стал выруливать на взлетную полосу, он вновь откинулся на спинку сиденья, тем более что очаровательная блондинка в кресле через проход читала другую газету с заголовком над всей полосой «ЗАБАВА МАРТЫ ВЫДВОРЕНА ИЗ СТРАНЫ ПОД ПИСТОЛЕТОМ» и огромной фотографией его самого, выглядевшего форменным ослом. И какого черта теперь что-то говорить Долли и отцу? Хотя, может быть, слухи об истории не дойдут до Англии. Элмера там никто не знал. Хорошо хоть есть надежда, что этот ублюдок больше не будет так обходиться с Мартой.

Что ж, если шампанское открыто, его надо пить. Среди товаров, разносимых по самолету и продававшихся беспошлинно, оказались колоды карт. Разговорившись с полным улыбавшимся соседом-ирландцем, Лизандер открыл в нем собутыльника и прекрасного игрока в покер.

К тому времени, как самолет достиг Хитроу, Лизандер уже спустил серебряную ручку от Тиффани и большую часть из десяти тысяч Марты, но все же ему хватило на плитку «Тоблерона» для Джека, «Фракас» для Долли и бутылку виски для соседа Ферди.

Перед приземлением блондинка, сидевшая через проход, надолго пропала в туалете и вернулась оттуда еще более ошеломительной – очевидно, наводя шарм для того, кто будет ее встречать. Когда же она прошла мимо, восхищение Лизандера вдруг уступило место внезапной душевной боли. Он не сразу понял ее причину. Затем вспомнил запах: духи «Диориссимо». Его мать душилась только ими.

Когда Лизандер первый раз вернулся из приготовительной школы, он был в жутком смятении и мама смочила носовой платок духами, чтобы ему спокойнее спалось. И сейчас он откинулся в кресле, чтобы унять пугающее чувство одиночества. Машинально после приземления он направился было к телефонной будке – успокоить ее: он цел и невредим.

– Единственное мое счастье, когда мои дети возвращаются в Англию, – обычно говорила мать, но Лизандер всегда знал, что именно его возвращение делает ее самой счастливой.

Похмелье от шампанского, а также сырой, темный, холодный январский вечер не способствовали поднятию духа. После прохождения таможни на выходе из аэропорта его ослепили вспышки фотокамер и оглушили крики;

– Вот он... Сюда, Сенди...

К счастью, Лизандер уже имел необходимую подготовку. Да и избавиться от этой своры было полегче, чем от собак Элмера.

– Можем мы долететь, как черти, до Фонтейн-стрит в Фулеме? – выпалил он таксисту. – И, если не возражаете, я возьму вашу «Ивнинг стандарт».