— Пожалуйста… — начала она. — Я очень сожалею о той сцене, которую устроила вашей жене и обо всем остальном, но…

— Делай, как я сказал, Бонни, — повторил я.

Мигель пошевелился, и я слегка ткнул его слева в поясницу. Он снова замер.

— Все будет хорошо, Бонни, — сказал я.

Она взглянула на Мигеля, потом на заднюю дверь, но затем подчинилась, и я слышал, как ее каблуки простучали по полу в сторону двери.

— Очень хорошо, Мигель, — сказал я. — Иди вперед — и только вперед. Вамос! Иди!

Он двинулся не сразу, и я слегка уколол его. После этого он пошел. Он подошел к задней двери, открыл ее и вышел в аллею. Я подождал, пока дверь не захлопнулась, повернулся, прошел через забегаловку и вышел наружу. Бонни сидела на переднем сиденье «ягуара» на месте водителя. Я обошел машину и сел рядом с ней. Она даже не взглянула на меня.

— Во что ты впуталась? — спросил я.

— Вы все равно ничего не сможете с этим поделать…

— Нет, думаю, что смогу.

— Пожалуйста, мистер Шофилд, вы не понимаете…

— Кое-что я понимаю. Я знаю, что смогу повести эту машину, причем ты будешь сидеть в ней, пересечь границу и доехать до твоего дома, где ты окажешься в безопасности.

— Нет, вы не сможете этого сделать, — сказала она. — Это все равно, что совершить самоубийство.

Она повернула ко мне свое милое, убитое горем лицо.

— Мистер Шофилд, — сказала она, — вы даже не представляете, насколько вы были близки к смерти вчера вечером — там, на дороге.

— Тогда почему же меня не убили? — спросил я.

— Потому что… я кричала и умоляла Панчо до тех пор, пока он не сдался. Но он все равно убьет вас. Он собирался бросить вас там вместе с машиной и… с Эль Лобо…

— А почему ты остановила его?

— Потому что… потому что вы хорошо отнеслись ко мне… вы мне помогли…

— Позволь мне еще раз помочь тебе.

— Вы не сможете!

Я схватил ее за руки и повернул к себе. Она зажмурилась, потом медленно открыла глаза.

— И ты собираешься сидеть здесь, прекрасная восемнадцатилетняя американская девушка, и говорить мне, что если я отвезу тебя домой, в твою собственную страну, в Лос-Анджелес, то это будет самоубийством?

На ее лице появилось твердое упрямое выражение.

— Эль Лобо мертв? — спросила она.

— Да, но послушай, Бонни…

— Тогда, пожалуйста, мистер Шофилд, ради Бога, оставьте меня в покое!

Все ее существо от пяток до кончиков волос выражало это желание. Я отпустил ее, и она повернулась к двери и поискала что-то под рулем. Затем она открыла свою сумочку и вытащила оттуда ключи.

— Но если ты не отправишься домой, — сказал я, — если ты сейчас начнешь делать то, что, как ты думаешь, ты должна делать…

— О, я не думаю, мистер Шофилд!

— Разве это не будет таким же самоубийством, только немного растянутым по времени?

— Нет. Это мой единственный шанс.

Я взглянул на нее. Убедить ее было невозможно.

— Хорошо, Бонни, — сказал я, открывая дверцу. — Желаю тебе удачи.

Я вышел, закрыл дверцу и на мгновение наклонился к открытому окну. Она вставила одной рукой ключ в замок зажигания, а кулаком другой отбивала по рулевому колесу медленный размеренный ритм. Глаза ее были закрыты, а губы шевелились.

— Еще раз, — услышал я, как она сказала, словно пытаясь уговорить себя в чем-то.