– А я?

– Что “ты”?

– Я тебе мешать не буду?

– С какой стати? – удивился я. – Нет, конечно.

Она выразительно подняла брови, но ничего не сказала. Повернулась, ушла в комнату. Я отхлебнул чаю и раскрыл книгу.

12

...К концу дня 11 июля 1943 года 5‑я гвардейская танковая армия сосредоточилась в районе контрудара. Командующий Воронежским фронтом маршал Ватутин усилил армию генерала Ротмистрова 2‑м гвардейским танковым Корпусом, 2‑м танковым корпусом, 1529‑м самоходно‑артиллерийским полком, 522‑м и 148‑м гаубичными артиллерийскими полками, 148‑м и 93‑м пушечными артиллерийскими полками, а также 16‑м и 80‑м полками гвардейских миномётов. Вернувшись в штаб, вечером 11 июля генерал Ротмистров передал своим частям приказ Ватутина, гласивший: “На рассвете 12 июля во взаимодействии с войсками 1‑й танковой и 5‑й гвардейской армий нанести решительный удар с целью разгрома противника юго‑западнее Прохоровки и к концу дня выйти на линию Красная Дубрава – Яковлева”.

13

Я бы хотел оказаться там. В аду и грохоте столкнувшихся танковых лавин. Пятая гвардейская танковая армия, устремившаяся в самоубийственную атаку, – без малого две пятых машин (тридцать девять процентов, если быть точным) в её боевых порядках составляли лёгкие Т‑70, не представлявшие практически никакой угрозы для тяжёлых “тигров”, “пантер” и Т‑IV – кроме как с дистанции пистолетного выстрела.

14

... Численность танков в танковых корпусах 5‑й гвардейской танковой армии на 11 июля:

18‑й танковый корпус: “Черчилъ” – 21; Т‑34 – 103, Т‑60 и Т‑70 – 63;

29‑й танковый корпус: KB – 1, Т‑34 – 130, Т‑60 и Т‑70 – 85; СУ ‑76 – 9; СУ‑122 – 12...

15

233 “тридцатьчетверки” и 148 лёгких танков, бесполезных даже в ближнем бою...

Там умирали мои предки. На скверных “тридцатьчетверках” с ещё более скверной оптикой – против первоклассных боевых машин Рейха, поражавших русские танки с двух километров – против жалких пятисот метров, с которых пушка Т‑34 ещё могла осилить немецкую броню.

Пятая гвардейская потеряла в том бою три четверти своих танков. Но задачу она выполнила. Рейх не прошёл в Прохоровку. И пусть тот же Гланц задним числом теперь уверяет, что танковый корпус СС “и не собирался наступать”. Пусть. Я знаю правду.

Чай быстро кончился в кружке. Как хорошо, когда можно просто протянуть руку за чайником и...

– Рус! – негромко окликнула меня Гилви.

Я повернулся. И не то чтобы обомлел – не мальчик, слава богу. Но что изрядно удивился – это точно.

Она стояла в дверном проёме. Как сказал бы какой‑нибудь литератор – полуобнажённая. Хотя я сам предпочитаю более простое “полуголая”. Во всех обязательных к ношению “подружками” подвязочках, чулочках и прочих деталях женского нижнего туалета, названиями коих я никогда не интересовался. Далька, например, и лифчика‑то отродясь не носила.

Очевидно, Гилви, в свою очередь, как и dame гауптманн, следовала каким‑нибудь методичкам Академии Военной Психологии.

Наверное, всё это должно очень сильно возбуждать. Не знаю, может быть, я ненормальный – с точки зрения методичек. У меня лично всё это вызывает чувство стыда с поджиманием пальцев в ботинках.

– Красивая? Нравлюсь? – осведомилась она, кокетливо выгибаясь. – Может, всё‑таки отложишь книжку и перейдём к несколько более весёлым занятиям?

– Гилви, – осторожно сказал я, не закрывая книгу.