Однако «его дети» все еще живы…

Знаю, сюжет не блистал оригинальностью, однако всегда найдется кто-то, кто не читал и не смотрел «Мальчиков из Бразилии». Им такие вещи кажутся достаточно крутыми. Тем не менее большинство критиков сходилось во мнении, что «Внутренние демоны» — это моя очередная циничная попытка сыграть на страстях читательской аудитории — желании испытать ужас и праведный гнев.

Меня снова объявили «мистером Кошмаром», а «Внутренних демонов» — вредной и опасной книгой, от чтения которой лучше воздерживаться, что, естественно, моментально привело к росту показателей продаж. Многие библиотекари, считая своей святой обязанностью быть строгими блюстителями морали, отказывались выдавать книгу читателям моложе восемнадцати лет. В результате тинейджеры стали красть роман с полок библиотек и тайком смаковать наиболее кровавые сцены. Среди юнцов книга, равно как и мое творчество вообще, стали предметами культа. В одной из школ Ольборга преподаватели раскрыли тайную организацию учеников под названием «Клуб поэтов смерти», члены которой тщательно выискивали и читали на своих собраниях вслух наиболее живописные описания пыток, содержащиеся в различных литературных произведениях. Оба моих романа о демонах являлись для них чуть ли не библией. На их основе они писали наброски разного рода сюжетов, которые были вполне достойны стать полицейскими отчетами, благодаря точности в передаче отдельных деталей. Родители, разумеется, были шокированы, школьные власти — в бешенстве, а радикальные правые политики в один голос заговорили о запретах, цензуре или же, как минимум, о введении возрастных ограничений рекомендательного характера на чтение отдельных категорий книг, подобно просмотру кинофильмов. Множество моих коллег-писателей объявило моим произведениям самую настоящую войну. Они утверждали, что мои книги не имеют ничего общего с литературой, и намекали, что потраченная на них бумага нашла бы себе гораздо лучшее применение где-нибудь в туалете.

А продажи все росли и росли.

Мне стали поступать угрозы по телефону. Злобные голоса величали меня последней тварью и описывали, как именно разделаются со мной, причем с такими красочными подробностями, которые мне самому даже и не снились. Мы засекретили свой номер телефона, что отчасти помогло, однако письма продолжали приходить целыми пачками. Когда я засекретил и адрес, «фанатскую почту» стали пересылать на адрес издательства. Каждую неделю меня там поджидал огромный мешок читательской корреспонденции. Поначалу я открывал и читал все письма, в том числе и ругательные, однако со временем я научился визуально узнавать те, где содержались наиболее яростные нападки, — почерк на конверте, казалось, сам источал злобу.

Тем не менее у меня все еще были и ярые приверженцы, присылавшие по почте свои благодарности. Отнюдь не каждый решился бы публично признаться, что читал мои книги и они ему понравились, однако приходившие письма свидетельствовали об обратном. Многие признавались, что чтение романов произвело на них неизгладимое впечатление, причем не только из-за сцен насилия и ужасов, но и из-за созданных мной образов персонажей. Упоминали они и о присутствии в моих романах красочных описаний и ярких, живописных картин, тронувших их в большей степени, нежели что-либо подобное за много лет.

Между этими диаметрально противоположными группами писем располагалась третья, которая больше всего меня беспокоила. Это были признания ненормальных. Первые строки напоминали письма фанатов, однако вскоре они приобретали гораздо более тревожную направленность. Авторов интересовали специфические детали отдельных сцен, то, каким образом мне удалось в тонкостях изучить эффект, достигаемый с помощью того или иного орудия убийства.