Изменить размер шрифта - +

— Мари, — говорит он, — я вернулся домой. Как и обещал. Помнишь? В ночь перед тем, как мы расстались?

Внезапно она веером ударяет его по лицу.

Второй удар приходится в плечо. К четвертому она отшвыривает веер и бьет одной лишь рукой в тонкой перчатке.

Столь велико уважение к герцогине, что никто не пытается ей помешать. И меньше всех Шарль. Не проявляя больше отвращения к прикосновениям, он молча пережидает этот град. По удару за каждый год его отсутствия.

Наконец он хватает ее за руку и прижимает обтянутую шелком ладонь к губам.

— Господь милосерден, — лепечет она, падая в его объятия. — Взгляни на Его дела. Господь милосерден.

 

Глава 44

НАРУШЕНИЕ ЭТИКЕТА

 

 

Чего я никогда не забуду, так это лица герцогини после того, как она размыкает объятия. Оно дышит — нет, не радостью — ужасом. Пальцы, которыми она касается лица Шарля, дрожат.

— Это ты, — выдыхает она.

После того как она подтверждает для себя истинность увиденного, что-то внутри ее словно надламывается и она разражается потоком слез. Никогда прежде, думается мне, мадам Серьеза не выказывала столь свободно свои чувства — ни горестные, ни радостные.

— Прошу простить меня, — с запинкой произносит она.

Маркиз кладет руку на ее склоненную голову.

— Незачем извиняться, дитя мое. Я тоже молился, чтобы этот день настал.

После такого благословения плотина окончательно прорывается: жгучие слезы создают мембрану, отделяющую герцогиню от внешнего мира, делая ее измученное красное лицо как будто бы детским. Наконец, потрясенная, изнеможенная, она с трудом встает. Принимает носовой платок, предложенный Видоком.

— Что ж, — произносит она. — Это все меняет.

— Безусловно, — соглашается Видок.

— Я ведь должна… — она смотрит то на один гобелен, то на другой, — должна рассказать дяде?

— Королю? Разумеется, — отвечает маркиз. — Я буду счастлив лично проинформировать графа д'Артуа.

За его ледяной улыбкой явственно читается ирония, но она ее не замечает, поскольку в ее мире сейчас иронии места нет. Так же как вообще ничему и никому, кроме молодого человека, так и оставшегося коленопреклоненным.

— Пойдем. — Она протягивает ему руку. — Ты должен пойти со мной.

Он берет ее за руку. Встает.

— Если ты не против, я бы хотел побыть еще с Эктором.

Заяви он, что намерен вплавь отправиться на луну, его встретило бы примерно такое же непонимание. Сначала она не в состоянии даже разобрать, о ком идет речь.

— Ты хочешь сказать… — она делает неопределенный жест в моем направлении, — с ним?

— Только на эту ночь, — объясняет Шарль. — Мы с Эктором через многое прошли вместе. И он сидит со мной каждый вечер, пока я не усну, и колени у него никогда не скрипят. И сегодня, мне кажется, мое место там. А с завтрашнего дня… я буду целиком принадлежать тебе.

— Но нам так о многом надо поговорить! — протестует она. — Вспомнить годы и годы…

— В вашем распоряжении будет множество лет, чтобы этим заняться, — вступается маркиз. — Но, моя дорогая, прежде чем устраивать молодому человеку постель во дворце, необходимо удостовериться, что его там ждут.

— Ждут? Как законного короля Франции могут не ждать?

— Не уверен, что все отнесутся к этому так же, как вы, дитя мое. Да уж, — добавляет он многозначительно, — вашу радость разделят далеко не все.

Быстрый переход