Войтех напрягся, подошел ближе, сел в кресло напротив, внимательно рассматривая лицо собеседницы. Анна действительно выглядела уставшей. Пожалуй, впервые в жизни ей можно было дать ее возраст. Обычно она напоминала девочку-подростка, а не тридцатилетнюю женщину, директора Института исследований необъяснимого, у которой в подчинении десяток людей.

– Володе удалось найти связи, чтобы следователь взял меня с собой якобы в качестве помощницы, – продолжала Анна.

Она открыла портфель, вытащила оттуда тонкую папку, из которой извлекла на свет один-единственный лист бумаги.

– Вот, это данные по мальчику, умершему тридцать лет назад в этом пансионате.

Войтех взял листок и жадно пробежал глазами по немногочисленным строчкам печатного текста. Парню было шестнадцать лет, умер от остановки сердца на следующую ночь после обнаружения третьей жертвы. На первый взгляд, никакого отношения его смерть к убийствам девочек не имела. Да и суицид он не совершал, как говорил следователь.

– Ты ради этого приехала лично? – не понял Войтех.

Конечно же, не ради этого. Даже если по какой-то причине эту информацию следовало скрыть от директора, то ее можно было переслать по емейлу. Петр Яковлевич, который не пользовался компьютером в принципе, едва ли смог бы перехватить письмо, даже если бы очень захотел.

Анна вытащила из папки еще кое-что: большую старую фотографию – и протянула Войтеху. Он сразу понял, что именно ради нее она приехала, ее привезла лично. Взял снимок осторожно. Вещи, важные для расследования, могли вызвать у него видения даже через тонкую ткань перчаток, а сейчас он не чувствовал в себе сил даже на малейшее озарение. Действие Сашиного порошка постепенно ослабевало, принося с собой головную боль и, кажется, температуру.

Фотография оказалось очень старой, черно-белой. На ней были запечатлены около трех десятков детей разных возрастов, стоящих в три ряда, а также несколько взрослых. Скорее всего, учителей или воспитателей.

– Это снимок воспитанников пансионата, сделанный в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, – пояснила Анна. – Айя нашла одного из них, у него сохранилась эта фотография. Я не рискнула сканировать снимок, он старый, не очень хорошего качества. Боялась, что изображение исказится, и вы не увидите того, что увидели мы. Посмотри внимательно, никого не узнаешь?

Войтех медленно обводил взглядом фотографию, всматриваясь в лица. Здесь были в основном мальчишки, девочек он насчитал всего четырех. Все коротко стрижены, а черно-белая фотография сделала сходство между ними более сильным, чем между двойняшками Иваном и Лилей Сидоровыми. Войтех не понимал, кого он должен здесь узнать, пока наконец не увидел одного из преподавателей. Высокий, не то светловолосый, не то седой мужчина стоял позади всех, с краю, и исподлобья смотрел в камеру. И до удивления напоминал нынешнего директора пансионата Петра Яковлевича Троекурова.

Анна, очевидно, поняла, что он все же нашел того, ради кого она приехала.

– Прикольно, да? – спросила она. – Поэтому я и приехала тайно, чтобы директор ничего не заподозрил.

– Думаешь, это точно он? Не какой-то очень похожий родственник?

– Я не знаю наверняка, а потому решила не рисковать.

– Ему уже здесь, – Войтех указал на фотографию, – лет пятьдесят, а ведь после съемки прошло еще больше шестидесяти.