|
Она, конечно, знала, что Элоиза побывала замужем, а в нравственном воздействии замужней жизни на женщину была двойственность. С одной стороны, опыт делал женщину мудрее, потому что лишал ее иллюзий; по крайней мере, у нее появлялись новые темы для разговоров за столом; с другой стороны, в замужних женщинах так часто была склонность к оправданию, какое-то знание, которое скорее сужало, чем расширяло кругозор. Внезапно ей пришел в голову вопрос: а были ли у Элоизы когда-нибудь дети? А если были, живы ли они? Подчиняясь неожиданному порыву (слов, чтобы выразить свои неясные, тревожные мысли, у нее не нашлось), мисс Темпл догнала Элоизу и взяла в руки ее руку, теребящую волос. — Мы должны быть осторожны, — сказала она, опустив глаза на свои сапожки, чтобы не встречаться с недоуменным взглядом спутницы. — Мы никогда не видели покойную миссис Йоргенс. Вполне возможно, что волос принадлежит ей… Элоиза кивнула. Мисс Темпл вздохнула и продолжила: — Но я помню — в дирижабле — у графини был браслет с шипом. А вы слышали все эти разговоры о волках — на горле у женщины были, — голос мисс Темпл, к ее великому разочарованию, изменил ей, — глубокие раны. Я не могу забыть лица несчастной Каролины Стерн… и не могу забыть улыбку графини. Элоиза сжала руку мисс Темпл. — А вот и наша повозка, Селеста. Вы были правы: возница ждет. Мисс Темпл оглянулась на домик. — Какие же мы глупые, — сказала она. — Мы наверняка могли найти в доме какое-нибудь оружие… — Не волнуйтесь, — прошептала Элоиза. И тут мисс Темпл впервые заметила маленький сверток в другой руке Элоизы. — Я позволила себе прихватить пару ножей мистера Йоргенса. Прошел еще час, прежде чем лес начал редеть, а потом еще один, прежде чем ландшафт переменился. Теперь перед ними расстилались бурые каменистые и кочковатые луга, усеянные камнями. Местность плавно поднималась к холмам, скалистые вершины были словно опалены огнем. Мисс Темпл удалось поспать, а когда она проснулась и протерла глаза, то удивилась — вокруг был ровный сплошной свет, не прореженный деревьями. Повозка остановилась, возница отошел в заросли травы, чтобы облегчиться. — Вы знаете, где мы остановимся на ночь? — спросила она у Элоизы, которая, воспользовавшись отсутствием возницы, открыла сверток, унесенный из дома Йоргенсов. — Мне сказали — в гостинице, — ответила та. — Тут есть горняцкий городок. Она подняла глаза и увидела, что мисс Темпл заинтересовалась ножами. Один был длиной около трех дюймов и, вероятно, дюйм с лишним в ширину, одна сторона искривленного, как у ятагана, лезвия была острой, другая тупой. — Вероятно, им снимают шкуры, — предположила мисс Темпл. Другой нож был чуточку длиннее; тонкое лезвие заострялось к концу и было тяжелее, чем можно было предположить. — Я бы сказала, что таким ножом отделяют мясо от костей, — ответила Элоиза. — Видимо, мистер Йоргенс был охотником. — У меня нет карманов, — решительно сказала мисс Темпл, потянувшись к ножу с более длинным, прямым клинком, — но он легко уместится у меня в сапожке. — Она бросила взгляд на возвращавшегося возницу и аккуратно вставила нож в голенище правого сапожка. Элоиза спрятала другой нож в ладони и, когда повозка шевельнулась — возница забрался на козлы, — завернула в полотно. Он посмотрел на них со скорбным выражением человека, которому на долю выпали несправедливо тяжкие испытания, сплюнул пережеванный табак — до обоняния пассажирок донеслось зловоние — и хлестнул кобылу вожжами. |
