– Меня проинструктировали, что, посещая человеческие миры, я должен подчиняться человеческим законам, – осторожно подбирая слова, ответил я.

– Это не закон! – возмутилась она, свирепо глядя на охранника. – Это политика, и я собираюсь протестовать.

– Разумеется, это ваше право, – ответил он с полным безразличием исполнителя, который знает, что за свое поведение будет отвечать не он.

Ее злость стала почти осязаемой, она бросила на охранника убийственный взгляд и, резко повернувшись, пошла назад в главную галерею, волоча меня за руку, словно маленького человеческого ребенка. Вопреки всему, я успокоился: мы избежали гораздо более оскорбительной сцены, и приобретенный в данном случае опыт лишь подтвердил старую истину – личные желания и цели в конечном итоге не имеют абсолютно никакого значения.

Я был новичком в человеческом обществе и впервые преследовал личные цели. Весьма тривиально. И не в последний раз.

Глава 2

Аукцион только начинался, когда мы снова присоединились к Рейберну. Он оживленно беседовал с пожилой дамой с зелеными волосами, выкрашенными в тон к ее изумрудам. Я был весьма спокоен, но видел, что Тай Чонг все еще кипит от гнева на охранника.

– Уважаемые гости, – провозгласил аукционист. – Добро пожаловать на третий полугодовой аукцион Галереи Одиссей! Сегодня на ваше рассмотрение будет представлено 143 работы, большинство из них – из миров скоплений Альбион и Квинелл. И разумеется, главный объект сегодняшних торгов: три скульптуры бессмертного Феликса Мориты, предоставленные правительством Аргентины III. Должен добавить, что вся прибыль от их продажи пойдет на борьбу с вирусом‑мутантом, причинившим столько бедствий в системе Аргентины, и что Галерея Одиссей жертвует треть всех комиссионных, заработанных сегодня, в фонд помощи Аргентине III.

– Они и так заработают в десять раз больше, чем получили бы без Мориты, – с понимающей улыбкой шепнул Рейберн. – Вероятно, так и было условлено.

Аукционист подождал, пока смолкнут вежливые аплодисменты.

– Итак, мы начинаем торги великолепным экземпляром, произведением с самой Земли.

Вынесли древнюю скульптуру из хрома. Она была выполнена в Уганде, в 2908 Р.Х. (‑2 Г.Э.), через сто лет каким‑то образом оказалась на Спике II, а позднее пополнила коллекцию Андреа Барос, знаменитой актрисы эры Поздней Республики. Но, при всей ее захватывающей истории, собственные качества скульптуры явно оставляли желать лучшего, и вскоре, несмотря на тщетные потуги аукциониста, цена застыла, поднимаясь не больше, чем на тысячу кредитов за раз.

Тай Чонг с минуту внимательно наблюдала за торгом, затем повернулась ко мне.

– Останьтесь с Гектором, – сказала она, и я заметил, что ярость ее не угасла. – Я скоро вернусь.

– Надеюсь, вы не собираетесь заявить протест от моего имени, Достойная Леди?

– Именно это я и собираюсь сделать.

– Мне не хотелось бы этого.

– Но почему? Политика музея не имеет оправданий!

– Достойная Леди, – ответил я. – Быть инопланетянином в этом обществе само по себе достаточно трудно. Зачем привлекать к себе излишнее внимание, жалуясь на ваше обращение с гостями других рас?

– Но вы не из тех рас, с которыми вы воюем, – возразила она. – Вы…

Она вдруг запнулась.

– Покорны? – подсказал я.

– С вами у нас всегда были мирные и гармоничные отношения, – ответила она смущенно.

– В галактике более двух тысяч разумных рас, Достойная Леди, – заметил я. – Ни от одного охранника нельзя требовать, чтобы он узнавал больше, чем ничтожную часть из них, а поскольку Олигархия воюет…

– Олигархия всегда с кем‑нибудь воюет, – перебила она.