– Иди ко мне, Владимир, – шептала Черная Леди.

Кобринский открыл дверь.

– Нет! – вскричал Хит, прыгнув к нему в тщетной попытке остановить.

Он опоздал, и через мгновение сильный порыв ветра захлопнул дверь снаружи.

Мы оба кинулись смотреть к окну, и к нам присоединился Венциа с безобразным кровоподтеком на лбу.

Кобринский стоял примерно в пятидесяти ярдах от бункера, молящим жестом воздев руки к небу – и как раз перед тем, как начала рассеиваться картина, неизменно печальное выражение на лице Черной Леди растаяло, вдруг сменившись улыбкой. Я перевел взгляд туда, где стоял Кобринский, но его не было. Ничего не было.

– Где он? – спросил я озадаченно.

– Исчез, – сказал Хит и смущенно нахмурился. – Во всяком случае, мне кажется, что он исчез.

– НЕТ! – завопил Венциа, подбегая к двери и распахивая ее. – Вы не можете уйти! У меня есть вопрос!

– Не выходите, друг Рубен! – закричал я ему вслед. – Когда Кобринский открыл дверь, вы уже попали под облучение, у вас нет защиты!

Вы умрете!

– Не держите меня! – огрызнулся Венциа, вырвался и побежал туда, где исчез Кобринский.

– Прошу вас! – он вопил во все горло. – Я должен знать!

– Надо привести его назад, в помещение, – требовал я.

– Пусть кричит и получит ответ, – устало произнес Хит. – Он уже мертв.

– Но…

В вышине прогремел последний яростный взрыв, и небо снова стало темным.

– Включите счетчик радиации, Леонардо, он сверху на лицевом щитке, – сказал Хит. – Если его не убила волна последнего взрыва, то в ближайшие десять секунд он сгорит, как уголь. Мозг у него уже изжарился.

– Я должен был его остановить, – сказал я, выбегая из бункера. – Я должен ему помочь!

– Ему уже не поможешь, – ответил Хит, но вышел за мной.

Когда мы добежали до Венциа, он был без чувств. Лицо покрылось черными ожогами, обгорелые волосы дымились, но он еще жил. В конце концов нам удалось втащить его в бункер и положить на койку Кобринского.

– Можно было с тем же успехом оставить его снаружи, – заметил Хит.

– Когда открываешь дверь в ядерную печь, нечего ждать, что квартира останется незараженной.

Я взглянул на счетчик радиации, и его показания подтверждали сказанное.

Венциа что‑то пробормотал обожженными губами.

– По‑моему, он просит воды, – сказал Хит.

– Но вода заражена, – сказал я.

– Все равно дайте. Какая теперь разница?

Я налил воды в металлическую чашечку и поднес к губам Венциа.

– Спасибо, – прохрипел он и уронил голову на подушку. – Где она?

– Ее нет, – сказал я. Только сейчас на меня обрушился весь смысл происшедшего.

– Она не Мать Всего Сущего. Она приходила не за мной, а за Кобринским.

– Теперь я никогда не узнаю, что за пределами, – прошептал Венциа.

– Очень скоро узнаете, друг Рубен, – сказал я тихо.

Вдруг он напряженно приподнялся, устремив невидящий взгляд в пространство.

– Что с вами, друг Рубен? – спросил я.

– Я ее вижу!

– Она зовет вас?

Он нахмурился.

– Нет. Она с ним.

– С Кобринским?

– Да.

– Что она делает? – спросил я.

– Она улыбается.

Он снова упал на койку.