Когда в дом проникли последние пурпурные лепестки света, из него донеслись звуки музыки.

Это были меланхоличные звуки фортепиано, гармоничные, порой неуверенные. Судя по всему, музыкант, игравший сонату, не был мастером своего дела: в музыке для него гораздо важнее были эмоции, а не техника. Произведение отдаленно напоминало «Лунную сонату» Бетховена.

За лакированным роялем «Бёзендорфер» сидел мужчина. Его длинные пальцы ритмично опускались на клавиши.

Джошуа Бролен резко остановился, опустил крышку и тихо пересек гостиную, ступая босыми ногами по мягкому ковру. Он был раздосадован тем, что уровень мастерства не позволяет ему выразить себя в полной мере. Плеснув в стакан ликера, он вышел на террасу. Кедр, гладкий и горячий, еще хранил нежный поцелуй прекрасного полудня.

Из земли медленно вырастали тени, поднимаясь по деревьям вокруг шале. Солнце на горизонте сжалось до крошечной цветной точки.

— Ну вот, — пробормотал Бролен. — Снова ночь.

Его черные волосы колыхались на ветру, и на мгновение длинные волнистые пряди закрыли глаза. Определить его возраст было непросто. Судя по лицу, ему не исполнилось и тридцати (что было недалеко от истины), но глаза принадлежали человеку, который прожил как минимум на двадцать лет больше.

Шелковая рубаха билась на ветру, как парус.

Там, в сумерках, скрывалось его прошлое. Портленд, в котором он работал инспектором полиции, тихий городок на западе с рекой Уилламетт и ее странными туманами, из которых три года назад вышло чудовище. Он глотнул ликера и посмотрел на окружающий лес, затерянный уголок, который выбрал сам. Здесь он был наедине со своим одиночеством, вдали от суетливой цивилизации, смеси форматированного счастья и виртуальной близости. Чтобы чувствовать себя хорошо, ему не нужна была иллюзия других жизней. Для этого ему вполне хватало пения птиц и шелеста листвы.

Прибежавший Сапфир вывел его из задумчивости. Пес, помесь немецкой овчарки и лабрадора, уселся у ног хозяина и приветливо посмотрел на него. Брошенного щенка Бролен нашел на старом складе в Нью-Йорке пять месяцев назад.

Бролен осушил стакан и пошел в дом. Сапфир последовал за ним.

Несколько месяцев назад Бролен стал замечать, что ночь способна подчеркивать недостатки, превращая дневные тревоги и разочарования в страхи и боль. Он догадывался об этом давно, но некоторое время назад начал этого бояться. Он спал все меньше, а украденное у сна время целиком отдавал работе. За удивительно короткий срок он заработал в кругу частных детективов отличную репутацию. Он специализировался на исчезновении людей и считался в этой области одним из лучших специалистов.

Он вошел в отделанный деревом кабинет, по всей длине которого проходили несущие балки. К одной из них была прикреплена паутинка Ловец снов, такие же паутинки висели и в остальных комнатах дома. По словам самого Бролена, это не было связано с суеверием, а носило скорее символический характер.

В дом со всех сторон стала проникать принесенная луной свежесть.

Бролен взял с письменного стола досье. Это было его последнее дело: похищение семнадцатилетней девушки, которая на самом деле сбежала со своим парнем. Вовсе не та история, ради которой он поклялся работать не покладая рук. Он бросил досье на пол — дело было раскрыто.

Ища взглядом что-нибудь интересное, он заметил, что в кабинете очень темно, и зажег настольную лампу.

Ноутбук, факс, заставленные папками полки — в этой комнате не было никаких сокровищ и уж тем более тайников.