Изменить размер шрифта - +

А что, если это не копы побудили рисовальщика выбросить краску за ограду? Что, если он стал свидетелем того, как кто-то прячет в трубу мертвое тело? Босху припомнились слова Краули об анонимном звонке, в котором звонивший сообщал о трупе. «…Просто звонил какой-то мальчишка, только и всего». Не был ли этот звонивший тем самым рисовальщиком? Босх отнес баллончик обратно к фургону криминалистической лаборатории и отдал Доновану.

– После «аптечки» и «плитки» сними отпечатки и с этого, – попросил он. – Я думаю, он может принадлежать свидетелю.

– Сделаю, – сказал Донован.

 

Босх спустился с холмов и по съезду с бульвара Барэм выехал на Голливудскую автостраду, держа путь к северу. Проехав по перевалу Кауэнга-пэсс, он затем по автостраде Вентура проехал к западу, а затем снова свернул на север, на магистраль Сан-Диего. Чтобы проехать эти десять миль, ему потребовалось около двадцати минут. В воскресенье движение было слабым. Он съехал с шоссе на Роскоу и проехал пару кварталов к востоку, углубляясь по Лэнгдон-авеню в тот жилой район, где обретался Медоуз.

Сепульведа, как и большинство пригородов Лос-Анджелеса, имела в своем составе и хорошие, и плохие жилые районы. Босх не рассчитывал увидеть на улице, где жил Медоуз, подстриженные лужайки или тротуары, уставленные «вольво». И он не обманулся в своих ожиданиях. Прошло не менее десятка лет с тех пор, как здешние апартаменты утратили свою привлекательность. Окна нижних этажей были забраны решетками, а двери гаражей – исписаны граффити. Отчетливый запах пивзавода на Роскоу проникал и в жилой массив. Здесь пахло точь-в-точь как в баре в четыре часа утра.

Медоуз жил в U-образном многоквартирном доме, построенном в 50-х годах, когда в воздухе еще не стоял пивной запах, на каждом углу не тусовалась банда хулиганов, а в жителях округи не умерла надежда на лучшее будущее. Во внутреннем дворике дома имелся бассейн, но он уже давно был наполнен только песком и грязью. Сейчас внутренний дворик представлял собой овальной формы клочок бурой травы, окруженный полоской грязного цемента. Медоуз обретался в угловой квартире на верхнем этаже. Пока Босх поднимался по лестнице, а потом шагал по коридору мимо квартир, до него доносился неумолчный гул автострады. Дверь в квартиру 7В была не заперта, и за ней открывалась небольшая комната – гостиная, столовая и кухня в одном лице. Здесь, привалившись к кухонной стойке, стоял Эдгар и что-то писал в записной книжке.

– Приятное местечко, верно? – бросил он.

– Угу, – отозвался Босх и огляделся. – Дома никого?

– Нет. Я справился у соседки, и она сказала, что никого не видела с позавчерашнего дня. Говорит, что человек, который здесь проживал, назвался не Медоузом, а Филдзом. Остроумно, да? Говорит, что он жил совсем один. Провел здесь примерно с год, вел в основном одинокий образ жизни. Это все, что ей известно.

– Ты показал ей фотографию?

– Да, она его опознала. Хотя ей было неприятно смотреть на фото покойника.

Босх шагнул в коротенький коридорчик, ведущий в ванную и спальню.

– Это ты взломал дверь? – спросил он.

– Нет, она была не заперта. Серьезно: я стукнул пару раз и только было собрался к своей машине за инструментами, чтобы аккуратно вскрыть замок, как тут вдруг случайно, без всякой причины толкаю дверь…

– И она открывается.

– И она открывается.

– Ты говорил с управляющим?

– Управляющей на месте не оказалось. Теоретически она где-то здесь, но, видно, вышла перекусить или перехватить героинчику. У меня впечатление, что все, кого я здесь видел, ширяются.

Босх вернулся в гостиную и огляделся.

Быстрый переход