— Мы уже рядом, — сказал Самоа Дженкинс, сворачивая в круглый туннель.

В нос ударил тошнотворный запах гари. Вот оно что… Тимофей похолодел — эстакада трансвея впереди была обрушена, длинное тело многосекционного вагона свалилось прямо на платформу, а концевая секция свешивалась ещё ниже, придавливая сцепку контейнеров. Киберуборщики шустро мыли и скребли закопченную платформу, а роботы медслужбы стояли неподвижными столбиками, как суслики у норки, — самый страшный груз они уже доставили куда нужно.

— Жертв много? — выдавил Браун.

— Пятеро насмерть, — пробурчал Дженкинс, и Харин свирепо засопел.

— Кто? — спросил Илья, сжимая громадные кулаки.

— Вот, — ответил комиссар, вытягивая руку к стене.

Там, на сибролитовой облицовке, была наспех нарисована окружность, из центра которой исходили двенадцать молний.

— Группа «Чёрное солнце», — сказал Самоа Дженкинс, — их знак. Они уже отметились на Таити-2 и в Порт-Фенуа. Взрывают, стреляют, громят — и зачищают. Ни одного свидетеля не оставили в живых, но метку накалякать не забывают никогда.

— Молнии в круге… — задумался Тугарин и приподнял брови в недоумении: — Что за хрень?

— Это не молнии, — сухо пояснил комиссар, — а руны «зиг», такие ещё эсэсовцы рисовали на петлицах. Получается как бы солярный крест, двенадцатиконечная свастика, символ Чёрного солнца.

— Что за хрень? — повторил Илья, хмуря брови.

— Я узнавал… — запыхтел Дженкинс. — Это такой оккультный символ был у нацистов. Чёрное солнце — оно… ну, это как бы незримый центр Вселенной, причина и начало бытия, «первоогонь» высшей расы. Гиммлер с корешами думал, будто Чёрное солнце светит в громадных полостях под землёй, куда войти можно только через Арктику и Антарктиду. Сияние это вроде как способности необычные пробуждает, но восприять его могут лишь истинные арийцы. Вот так вот…

До ушей Сихали донёсся топот — и бластер сам будто прыгнул ему в руку. Тугарин-Змей с Дженкинсом тоже выхватили оружие.

— Вроде тихо… — пробормотал Браун, держа палец на курке.

Самоа медленно опустил бласт и покачал головой.

— Всяко бывало, — молвил он, — и пираты случались, и бандиты, а вот террористов у нас не водилось.

— Значит, завелись, — сделал вывод Тимофей. — Ну ты их тут выводи, а мне в Африку пора. И чтоб я в курсе был!

— Будешь, — пообещал Дженкинс.

— Да, чуть не забыл… С завтрашнего дня я в отпуске. На две недели.

— А… — начал Самоа.

— Дайте человеку отдохнуть, — прогудел Харин с осуждением.

— А генеральное руководство? — договорил комиссар.

— Коллегиально! — отрезал Сихали.

Глава 2

КРАЙНИЙ ЮГ

9 декабря, 9 часов 40 минут.

АЗО, оазис Ширмахера, озеро Унтерзее.

Озеро Унтерзее располагалось в сотне километров от станции «Новолазаревская». Чашу озера окружали отвесные скалы в тысячу метров высотой, источенные гротами и нишами, — это ветер так постарался.

Когда же буря стихала, над Унтерзее восставала попранная тишина. Суровая, величественная красота озера и полнейший покой — вот, что влекло сюда Александра Белого, китопаса-валбоя.

Рождённый весёлым и находчивым, Шурик любил смешить — и чтобы вокруг смеялась большая дружная компания, но здесь, на Унтерзее, где душа, чудилось, соприкасалась с вечностью, он молчал, внимая снежной сказке.