Пилот третьего стратолёта затеял уже не пахоту, а прополку, тщательно подчищая одиночными импульсами не задетые однополчанами места. И все три боевых машины ушли на базу.

Рёв удалялся, и скоро мёртвая тишь опустилась на Леверетт.

Сихали вышел и посмотрел на то, что осталось от посёлка. По долине словно хорошей бороной прошлись — гладкие, блестевшие глазурью окопы прочертили её вдоль и поперёк, а в закутках зияли воронки. «Окопы» дымились, над ними дрожал воздух. Тимофей протянул руки и ощутил, как пекло ладони.

— Замечательно… — пробормотал он.

— Оверкиль… — пробормотал Тугарин-Змей, облапивший Марину. Илья обнимал её осторожно, боясь раздавить.

— Эти суки, — еле выговорил Юта, — за «Авалон» мстили!

Сихали ничего не сказал. Он покинул тамбур и зашагал к посёлку, ступая по горячим камням, обходя пыхавшие жаром натёки пластмассы. От Леверетта не осталось ничего совершенно, только огрызки свай торчали из остывавших луж. Облака грязно-серого пара и сизого дыма скрывали обломки и куски растерзанных тел, чадивших одинаково смрадно.

— Не всех спалили, — глухо проговорил Гирин, хрустевший башмаками по тонкой корочке шлака. — Надо же…

Из кессонов шахт стали появляться антаркты. Они сначала взглядывали на небо, выходили, неуверенно шагая, и всё посматривали вверх, за горы, ожидая новых напастей. Среди спасшихся находился и Леонид Шалыт. За недолгие минуты налёта генрук АЗО здорово постарел, а глаза его приняли загнанное выражение. Узнав Брауна, Шалыт криво усмехнулся.

— Mea culpa, — сказал он дребезжащим голосом. — Собрать столько людей вместе — и подставить под плазму! Никогда себе этого не прощу…

— Фигнёй не майся, ладно? — грубовато сказал Тимофей. — Лучше собери всех, кто остался в живых. Поговорить надо…

Паче чаяния, спаслось немало народу — сотни три фридомфайтеров сбрелось к уцелевшему кессону угольной шахты. Сихали оглядел хмурые, растерянные, испуганные, злые, ожесточённые лица и медленно заговорил:

— Все вы уцелели не потому, что были умелыми бойцами, а совсем по другой причине — просто оказались ближе к шахтам, где и укрылись. — По толпе прошёл ропот, но Тимофей обратил ноль внимания на сие выражение общественного мнения. Он продолжил, не повышая голоса: — Шалыт себя винит в том, что так много людей полегло, а сами павшие где были? Чем думали? Извините меня, но вы до сих пор никак понять не можете, что «интеры» — это не хулиганьё, не мелкая шпана с окраины, а сильный, опасный, коварный враг! Идёт война, а вы всё никак не наиграетесь в «войнушку». Короче. Я тут предлагал вашему генруку перейти в наступление… Сейчас я только укрепился в своём решении. Нам надо наступать! Надо бить врага!

— А чем бить-то? — раздался горький голос.

Сихали оглядел антарктов, смотревших на него так, будто они ждали явления чуда. Ему не хотелось выдавать военную тайну, но момент был не тот, чтобы умалчивать, ибо секреты припрятывали надежду. Надежду на победу. На мир.

— Собираемся, — сказал он. — Ищем турболёты и вылетаем на Берег Эдит Ронне. Туда прибудет рейсовая субмарина «Хигаси» с грузом пакетных лазеров. Вот будут они у нас, и тогда Трансантарктические горы реально станут фронтом — ни одна сволочь не пересечёт их, собьём на подлёте!

Фридомфайтеры молчали. По их небритым лицам медленно расползалось сияние улыбок. Люди радовались, не пряча слёз, а отец Иоанн завёл отходную молитву:

— Новопреставленных рабов Божьих, воинов храбрых, на поле брани живот свой положивших: Базиля, Юрия, Терренса, Гейлорда, Сайтоти Оле Нджаро, Николая… и их же имена Ты, Господи, веси, в недрах Авраама учинить, с праведными сопричтет и нас всех помилует и спасёт, яко благ и человеколюбец…

Глава 25

«КЛАДБИЩЕ ДЬЯВОЛА»

25 декабря, 15 часов 15 минут.