— Что вы делали в Теннисном клубе в ту ночь, профессор? — спросил я.

Его глаза забегали, потом застыли.

— Я прибыл туда по чисто профессиональным причинам. Мисс Фэблон была моей студенткой с февраля. Я консультировал ее, и она мне доверяла.

— Ничего подобного, — сказала она.

Он начал выплескивать поток непрерывных слов, пытаясь найти в них какую-то опору:

— Она призналась, что ее отец с помощью мистера Кетчела собирался послать ее в школу в Швейцарии. Я думал, что мой совет как ученого будет им полезен, и я отправился в клуб предложить свою помощь.

Я прибыл туда слишком поздно, чтобы помочь. Я увидел мистера Фэблона, пересекавшего лужайку, и, когда я заговорил с ним, он меня не узнал. Он шел к территории бассейна, очевидно вымыть свое окровавленное лицо, и, прежде чем я успел что-то спросить его или остановить его, он свалился в бассейн. Я сам не пловец и попытался вытащить его с помощью шеста с гарпуном на конце, который там висел...

— Вы использовали этот шест, чтобы держать его под водой.

— Это странное обвинение. Почему вы так говорите?

— Фрэнсис дал мне полное описание того, что произошло той ночью. Тогда я ему не поверила. Я решила, что он делает это из ревности. Но сейчас я этому верю. Он видел, как вы толкнули Роя и держали его под водой при помощи шеста.

— Почему он не вмешался, если он там был? — спросил Таппинджер. — Почему он не сообщил об этом в полицию?

— Я не знаю. — Она смотрела мимо меня на заходящее солнце. — Многие вещи я не понимаю до сих пор.

— Вы говорили об этом со своей матерью в понедельник вечером?

— Кое о чем. Я напрямую спросила ее, правда ли, что Тапс утопил отца в бассейне. Мне, думаю, не следовало бы этого делать. Это потрясло ее.

— Я знаю, что это так. Я говорил с ней, когда вы ушли. После этого она звонила Таппинджеру по телефону. Это был ее последний разговор. Таппинджер приехал сюда и застрелил ее.

Он проговорил неубедительным тоном:

— Я не убивал миссис Фэблон.

— Вы это сделали, Тапс. — Голос звучал мрачно. — Вы убили ее и на следующий день приезжали в Бретвуд и убили Фрэнсиса.

— Но у меня не было причины убивать кого-либо из них. — В отрицании звучала нота вопроса.

— У вас была масса причин.

— Что за причины? — спросил я обоих.

Они обернулись и посмотрели друг на друга, будто у каждого из них был ответ, и не один. Меня поразило любопытное сходство между ними, несмотря на разницу в поле и возрасте. Они были почти одинакового роста и телосложения, и черты лица отличались правильностью форм. Они могли сойти за брата и сестру. Мне хотелось бы, чтобы так и было.

— Какой смысл в убийстве Мартеля? — спросил я.

Они продолжали смотреть друг на друга, будто каждый из них видел другого во сне и этот сон надо разгадать.

— Вы ревновали к Фрэнсису, не так ли? — сказала наконец Джинни.

— Это бессмыслица, глупость.

— Тогда вы сами глупец, потому что вы первый заикнулись об этом. Вы хотели, чтобы я прикрыла все дело.

Я спросил:

— Какое это «все дело»?

Они оба замолчали. Они смотрели на меня с выражением глубоко осознанного стыда, как дети, застигнутые врасплох за нехорошим занятием. Я сказал:

— Вы собирались убить его и завладеть его деньгами, ведь так? Но в конечно итоге мошенник всегда бывает обманут сам. Вы были так полны собственными мечтами, что поверили в его россказни. Вы не знали или не придавали значения, что его деньги были получены от укрывателей подоходных налогов.