«Вставай же, глупый! Скорее отопри дверь, выйди к Милошу, а иначе он подумает, что тебя нет, и уедет!»

– Милош, – позвал мальчик, но вместо громкого крика получился хриплый шепот. Горло болело, как будто туда насыпали горячих углей.

Крики и стук в дверь прекратились: Милош больше не звал Йована.

«Вот и все, – обреченно подумал мальчик. – Он решил, что меня нет, и уехал».

Но в этот момент раздался звон битого стекла, и в оконном проеме показалась мужская фигура. Пара мгновений – и Милош очутился внутри. Облегчение было таким сильным, что Йован не выдержал. Слезы покатились по лицу, хотя он знал, что плачут только слабаки.

Милош в два скачка пересек комнату.

– Йован, малыш! – Он опустился на колени возле мальчика, приподнял его голову, положил к себе на колени. – Что с тобой? Ты плачешь? Ты ранен?

Никогда и никого Йован не был рад видеть больше, чем Милоша в ту минуту, но не мог найти слов, чтобы сказать ему об этом, и перестать плакать не мог тоже, хотя это было стыдно и неправильно.

– Бедный ребенок, ты весь горишь, – сказал Милош, поднимая его на руки.

«Только этого не хватало! Как будто я маленький!»

Йован хотел встать и пойти сам, но не смог.

Милош вынес его на крыльцо. На улице стояла повозка, на которой он приехал.

– Сейчас поедем в город, – сказал Милош. – Найдем доктора, все будет хорошо. Анна умеет ухаживать за больными.

– Анна? – Это было первое, что сумел сквозь слезы выговорить Йован пересохшими от жара губами.

– Ага, – улыбнулся Милош, – моя жена. А скоро у нас родится сын! Отлично заживем, малыш. И ты теперь тоже будешь жить с нами. Не плачь больше, ты теперь в безопасности.

Все еще думая, что это ему снится, что воображение сыграло с ним злую шутку и он вот-вот проснется, а за окном все так же бродят тени, Йован прошептал:

– Ущипни меня.

– С какой стати мне тебя щипать? – удивился Милош, но тут же сообразил. – Это не сон, Йован. Я вправду тут. Мы уедем из Плавы планины, и ты никогда сюда не вернешься. Я же говорил, что тебе здесь не место.

Йован прикрыл глаза: да. Кивнуть не мог, слишком болела голова.

– Ну вот ты и уезжаешь.

Милош поудобнее устроил мальчика в повозке, принес из дому одеяла, укутал его с головы до ног. Йован все равно дрожал от холода – температура поднималась, но теперь ему было спокойно, а боль и жар можно и перетерпеть. Не впервой.

Поглядев в сторону дома, мальчик увидел, что тела отца на том месте, где он оставил его вчера, нет. Покрывало, которым он укутал его, валялось на земле.

Милош склонился к Йовану и тихо спросил:

– Скажи, кто-то еще остался в живых, кроме тебя?

– Ты все знаешь? – вопросом на вопрос ответил мальчик. – Знаешь, что случилось?

– Знаю. Мы поговорим об этом после, когда тебе станет легче. Если захочешь, конечно. А пока скажи: есть тут кто-то еще?

– Нет, – прошептал Йован. – Я остался один.

Милош внимательно поглядел на него. В его взгляде было столько тепла, сочувствия и любви, что слезы – теперь уже слезы благодарности – снова навернулись Йовану на глаза. Милош легонько похлопал мальчика по плечу.

– Ничего, малыш. Ничего. Все перемелется, мука будет.

Йован не видел, как они спускались с горы. Почти сразу, как вымершая деревня скрылась за поворотом, он снова погрузился в тяжелый, горячечный сон.