– В багажнике, наверное, должна быть. Но останавливаться нельзя. Может, попытаетесь так достать?

– Не беспокойтесь, – слабым, но спокойным голосом проговорила Вера Ивановна. – Со мной все хорошо.

– У меня есть платок, – вспомнила Ольга, – и ремень. Можно наложить повязку.

Она передала все Ивану Александровичу.

– Мама спасла меня, – вдруг сказала Диана. – Мы зашли, а зомби… та женщина, была там… Мама запирала дверь, а она напала на меня. Набросилась сзади. От нее так пахло, противно и… Она была холодная, как рыбина. Я закричала, мама тут же подбежала. Зомби оставила меня и вцепилась в маму. Они боролись, а я только стояла и плакала. Не могла ничего сделать… – Голос Дианы прервался.

– Хватит, детка, – мягко проговорила Вера Ивановна. – Твоя мама очень храбрая. Она тебя любила и всегда будет любить.

Машина ехала в полной темноте. Матвею трудно было сориентироваться, понять, где точно они находятся, мимо каких строений проезжают, но он представлял себе общее направление, куда нужно двигаться.

Выезд с территории был уже близко, и он чувствовал, что внутреннее напряжение потихоньку ослабевает. Здесь, в машине, им ничто не угрожало.

«Если, конечно, они не додумаются перегородить дорогу!»

От этой мысли Матвея прошиб холодный пот. Похоже, Ольга подумала примерно о том же, потому что спросила:

– Отсюда только один выезд?

– Да, вроде бы. – Матвей старался говорить невозмутимым тоном, чтобы она не волновалась. – Но дорога хорошая, широкая.

Ольга посмотрела на него и благодарно улыбнулась.

– Навы нас не достанут. Меньше чем через пять минут мы будем спускаться с горы и…

– Матвей, – перебил Иван Александрович, – притормози, пожалуйста.

– Что? – Он посмотрел в зеркало заднего вида. – С какой стати?

– Останови машину. Мне нужно объяснить вам кое-что.

У Матвея заныло под ложечкой. Ясно, что ничего хорошего за этими словами не последует.

– Объясните сейчас. Зачем останавливаться?

– А лучше поговорим обо всем внизу, – поддержала его Ольга.

– Вы вниз поедете без меня. Я остаюсь на горе.

– Вы что, больной? – Диана перестала плакать и воззрилась на Ивана Александровича.

Матвей не стал больше ничего говорить и остановил машину. Отказать старику, проигнорировать его слова он не мог. Во-первых, звучало в его голосе что-то такое – отчаянное.

А во-вторых, Иван Александрович знал о происходящем куда больше их всех. Наверняка то, что он собирался сказать, было важно.

Прямо перед ними был последний поворот, за которым, насколько помнил Матвей, находился выезд с территории комплекса «Плава планина».

«Мы в двух шагах от спасения, – тоскливо подумал он. – Что, черт возьми, опять происходит?»

Он почувствовал, что бесконечно устал – спасаться, бояться, смотреть на смерть, видеть запредельный, не поддающийся никакой логике ужас. Ему показалось, что это все никогда не кончится. Ночь будет длиться вечно: превратится в полярную, а потом – в космическую черную яму. Любая попытка выбраться, вернуться к нормальной жизни неизбежно окончится чем-то вроде вот этого – «останови машину, парень, мы никуда не едем».

– Иван Александрович, – осторожно проговорила Ольга, потому что старик молчал.