Ваня улыбнулся, и это была такая странная, такая виноватая улыбка, что все его лицо преобразилось — стало мягким, беззащитно-добрым.

— А спорили-то на что?

— Да так… Ленька Хромов утверждал, что кое-кто со мной дружит только из-за моих волос и что у меня уродская, как и ты говоришь, башка — вся в буграх и кочках… — Тут Семка не выдержал и хихикнул, — И стоит мне остричься — никто со мной дружить не будет… Я очень разозлился и тут же пошел в парикмахерскую…

— У тебя были красивые волосы? — спросила Аня.

— Обыкновенные. Но у нас в классе ни одного стриженого нет.

— И с тобой, остриженным, дружили? — хитро блеснул глазами Аркаша.

Ваня сунул в карман брюк отснятую кассету.

— По-моему, да.

— А кто дружил? — спросила Аня.

Ваня перестал улыбаться, лицо его сделалось подчеркнуто строгим.

— Да вы ведь никого из наших ребят не знаете…

Аня с Феликсом быстро переглянулись.

— Есть стоящие? — спросил Аркаша.

Ваня кивнул.

— Так не хотелось уезжать сюда. Хотя и тут ничего. Мы еще в пятом классе дали слово никогда не разлучаться и, даже когда нам будет по тридцать лет, переписываться.

— С девчонками тоже? — спросил Захарка.

— Тоже.

— У вас большой шинный завод, — сказал Артем, — резину выпускает, и еще ЯЗы.

— Да что там резина! Видели б вы, какая у нас Волга! А кремль! А картинная галерея! А клиника! Отец работал в очень хорошей клинике. — Лицо Вани прямо сияло от этого его Ярославля, и можно было подумать, что и места лучшего нет на земле.

— Шагаем, — Феликс поднялся. — Потрепались — и хватит.

Глава 12

ГОНКА

Адъютант приподнял рюкзак, Феликс продел закинутые назад руки в лямки, встряхнул и полез в гору. За ним потащились другие. Один Захарка не двигался. Когда до него добралась Аня, он протянул ей руку.

— Уйди! — сказала Аня.

— Хватайся… Не фасонь.

— Лучше Лиде помоги.

— Надо очень, — фыркнул Захарка. — Толстуха — не утащишь…

— И я не хочу! — Аня гневно мотнула хвостиком волос.

Адъютант помчался догонять Феликса, и Дима увидел, как Ваня стал потихоньку спускаться к Лиде, подал ей руку, и она не отказалась. Диме стало неловко, и он старался не оглядываться в их сторону.

Лезли то полого, то почти в лоб, минуя жесткие кустики, обрывистые склоны, островки можжевельника. Зубцы Горы Ветров приближались медленно; их то заволакивало туманом, то они открывались, громадные, желто-серые, с рыжими потеками и темными пятнами; и уже не над ребятами, а ниже их, на фоне каменной стены, лениво и хищно реяли черные грифы. Аркаша отстал метров на полтораста, останавливался, отдыхая, и напряженно смотрел вверх, на удаляющихся ребят; потом опять карабкался — иногда, на особенно крутых местах, даже на четвереньках.

— Привал! — крикнул Дима. — Привал!

— Так мы и к полдню не доберемся! — Феликс лез все выше.

— Привал! — Дима остановился и решительно сел на бугорок.

Скоро Ваня подтащил к Диме обессилевшую Лиду, а сверху спустилась Аня. Снизу к ним карабкался Аркаша. Волосы его прилипли ко лбу, руки судорожно хватались за кустики и выпирающие из горы камни.

— Я спущусь и возьму его на буксир, — тихо сказал Ваня.