— Так то я! Семь дней и ночей воюю. Семь дней и ночей не думаю о себе.

— Юлишка, я всегда любила тебя, но сейчас… если бы ты знала, какая ты стала! Ты — и не ты.

— Да, Жужика, я это и не я. Не помню, как раньше жила, все разучилась делать. Только на одно дело поднимается рука — убивать фашистов. Все мысли об этом. Вот разговариваю с тобой, а сама думаю, как и откуда буду метать гранаты, сколько убью «гвардейцев».

— Губы у тебя запеклись. Кофе хочешь?

— Кофе?.. Не знаю. Я забыла, когда пила и ела.

— Выпей! Пойдем.

Юлия посмотрела на часы.

— Открой окно в своей комнате.

— Зачем?

— Рядом с окном пожарная лестница. Через двадцать минут по ней спустятся с чердака Арпад и его помощники.

— Они уже на чердаке?

— Да. Пойдем к радисту, ты хотела его поблагодарить.

Вошли в «Колизей», и Жужа обняла и поцеловала Михая.

— Спасибо вам, товарищ.

— За что? Вроде бы не успел заслужить. Мечтал, да не успел. Или это аванс?

— Видишь, я говорила! — Юлия с откровенным восхищением посмотрела на Михая. — Как вас зовут?

— Здесь Михаем величают, а там…

— Как?

— Не настаивайте. Могу ведь и проговориться.

— Говорите!

— Прав на то не имею, но…

— От имени Арпада даю вам это право. Говорите! Мне хочется знать ваше имя.

— Зачем?

— Не знаю, — ответила Юлия. И она была искренна.

— А я вот знаю, почему мне хочется знать ваше имя… Как вас зовут?

— Юлия.

— Хорошее имя. Чистое… А мое…. навсегда испачкано, проклято.

Девушка помолчала, пристально разглядывая радиста. Спросила:

— Имре?

Он опустил голову.

— Вот вы и верните этому имени чистоту. Тысячи и тысячи Имре будут вам благодарны. И Михаи, и Анталы, и Яноши. — Она опять посмотрела на часы, кивнула на комнату Жужанны. — Арпад через десять минут будет там. Мы пошли, Имре.

Завывание пожарных сирен притянуло Жужанну к окну. Отвернула край красно-бело-зеленого полотнища, глянула вниз, на улицу.

— Странно! Пожарные команды. Единственные труженики в Будапеште…

— А мы? Разве мы не труженики? — Имре гордо улыбнулся, встряхнул головой, растопыренной пятерней расчесал свои спутанные соломенные волосы и подмигнул Жужанне. — После разгрома контрреволюции нас с тобой к святым труженикам причислят. Не меньше! Да! Великая нам выпала с тобой судьба, Жужа!

Жужанна серьезно, строго посмотрела на Имре.

— Да, великая! И зря ты, Имре, не веришь в то, что говоришь.

— Почему не верю? Моя вера ничуть не хуже твоей. Ты свою веру слезами удобряешь, а я — смехом да брехом. Вот и вся разница.

Невдалеке забухала скорострельная автоматическая пушка.

Шандор появился в «Колизее», подошел к окну, прислушиваясь к пальбе и определяя, где стреляют.

— Пиратское орудие. — Он вздохнул, и на потемневшем, заросшем его лице отразилось душевное страдание. — Сколько оружия захвачено пиратами у нас, ротозеев! Как же это случилось? Как мы допустили?

Имре переглянулся с товарищами и засмеялся.

— Шандор бачи, от кого ты ждешь ответа?

— От себя! Я себя спрашиваю: как ты опростоволосился? Как позволил этой швали вооружиться твоими пушками, твоими автоматами?.