Хотя я прекрасно понимал — верить в этой ситуации просто невозможно. Я уже втянул ее в кровавое болото, и это произошло не сейчас, а тринадцать лет назад, потому что Лена была моей женщиной и матерью моего ребенка. Они обе — моя ахиллесова пята, и сегодня мне явно дали понять, что знают, куда нужно бить. Машина с визгом рванула с места, и мы выехали на дорогу. В зеркале заднего вида заметил своих ребят — значит, возле центрального входа все обошлось без масштабной перестрелки. Опель уехал сразу же после выстрела, и не нужно обладать гениальным образом мышления, чтобы понять: это не была попытка убийства, иначе меня сейчас в лучшем случае везли бы в реанимацию. Вся эта имитация покушения — демонстрация того, что противостояние перешло на следующий уровень — когда от угроз переходят к действиям. Сейчас главная задача — справиться с продырявленным боком и залечь на дно. Карину привезут к нам немного позже. Лена часто уезжала в командировки — так что дочь не заподозрит неладного, за ней, как обычно, присмотрит Ленина подруга, а возле их дома я установил круглосуточное наблюдение.

Чувствовал легкое головокружение и время от времени казалось, что очертания окружающих предметов становятся размытыми. Силы по капле утекают, и мне нужно прибавить скорость, я обязан добраться до безопасного места и понять, насколько опасно ранение, хотя был уверен, что это просто царапина. Задеты мягкие ткани на боку, меня учили в этом разбираться. Отец позаботился о моем всестороннем развитии, за что я, пожалуй, могу быть ему благодарен. Он лепил из меня долбаную идеальность и в чем-то, несомненно, преуспел.

В голове словно яркой вспышкой — картинка из прошлого. Я, так же как и сейчас, сижу за рулем, чувствую, как сердце, словно ошалелое, стучит в груди. Мчу в аэропорт, в сотый раз повторяя про себя номер ее рейса. Мерю шагами зал, сжимая в руках футляр с тем самым кольцом, которое забыл тогда в кармане пальто, словно цепляясь за нить, что способна нас объединить. Тогда я еще верил им обоим — Лене и отцу. Ведь он дал мне слово, что найдет ее, возьмет под свою защиту, поможет уехать из страны. Я должен был просто немного подождать. И я ждал… каждый день… десятки раз звонил Ворону, который уверял меня, что все идет по плану, что даже дело с чеченцами удалось замять, хоть ему и пришлось во многом уступить. Но что может быть важнее родного сына, правда?

И когда самолет приземлился, а из ворот начали выходить пассажиры, которых встречали с цветами, радостными улыбками и слезами счастья, мне казалось, я забыл, что значит дышать. Я тогда ждал свое персональное счастье со светлыми волосами и диким восторгом в голубых глазах и верил, что непременно дождусь. Это же моя девочка. Моя. Она не могла не приехать.

Каждая секунда — сладость ожидания, каждая последующая — пытка разочарованием. Потому что она не появлялась. Толпа встречающих редела, а волнение, которое уже зажало в тиски мое сердце, росло с каждой секундой. В следующий момент оно ухнуло вниз и просто застыло, вмиг покрывшись инеем, который оплетал мое тело ледяными нитями отчаяния.

Вместо нее прилетел отец. Дьявол его раздери — что он здесь делает? Где Лена? Он же обещал. Обещал выполнить просьбу… в последний раз.

Я стоял тогда, словно замершая статуя, а внутри меня ревело мощное цунами из ярости, которое затягивало в свою воронку все остальное — боль, разочарование и надежду.

Он приблизился ко мне и сказал:

— Я знаю, сын, что сейчас ты ненавидишь меня, но для начала тебе придется выслушать. Я — человек слова и сделал все, что обещал. Я ее нашел и только благодаря мне она сейчас дышит, а не лежит где-то на обочине трассы.