— Выходит, даже если статуя вообще когда-либо существовала, она утеряна? — уточнил я.

— Шкатулки существуют, — пояснил Рейд. — Мы знаем, что в каждой из них содержатся фрагменты какой-то карты. Вся эта история, правда, может оказаться всего лишь великой мистификацией, хитросплетением ума аббата Седлеца, тщательно продуманной шуткой. Но если это мистификация или шутка, тогда из-за шутки он принял смерть, и очень многие другие в разные годы приняли смерть тоже из-за нее.

— Но почему тогда просто не позволить им искать эту статую? — удивился я. — Если таковая существует, пусть ее отыщут. Если нет, они потратят впустую время.

— Статуя существует, — как-то слишком буднично ответил Рейд. — В это я верю. Я оспариваю только природу ее появления, ее происхождение, но не сам факт существования подобной статуи. Она служит своеобразным магнитом для зла, но само зло только отражено в ней, а не укрыто в ее пределах. Все это, — он махнул рукой на лежащие на столе фотографии, — только случайность, а не предопределенность. Хотя у меня нет никакого объяснения тому, как Брайтуэлл или кто-то, невероятным образом похожий на него, появляется на всех этих картинах и фотографиях.

Возможно, все эти люди — его предки по прямой линии. Но, как бы там ни было, все прошедшие столетия «сторонники» убивали и убивают, и настало время положить этому конец. Они теряют бдительность и осторожность. Во многом их к этому побуждают обстоятельства. Они думают, что впервые за многие-многие годы они приблизились к тому моменту, когда в их руках окажутся все части карты. Если мы проследим за ними, мы сможем вычислить их и принять меры против них.

— Какого рода?

— Если мы найдем доказательства их причастности к преступлениям, то сможем передать эту информацию властям, а те уже привлекут их к ответственности.

— А если вы не найдете доказательств?

— Тогда будет достаточно вычислить их, и другие исполнят то, чего мы не можем делать.

— Убьют их?

— Заключат в тюрьму или что-нибудь похуже. Это не мне решать. — Рейд смутился и пожал плечами.

— Мне казалось, вы говорили, будто их невозможно убить.

— Я сказал иначе: это они убеждены, будто их нельзя уничтожить. Это не одно и то же.

Я закрыл глаза. Какое-то сумасшествие!

— Теперь вы знаете все, что и мы, — заключил Рейд. — Все, о чем мы можем вас попросить, — это делиться с нами любыми сведениями, которые могли бы помочь нам против этих людей. Если вы встретитесь со Стаклером, мне хотелось бы, чтобы вы рассказали мне, о чем он станет говорить с вами. Точно так же, если вы сумеете обнаружить того агента ФБР, Босворта, пожалуйста, сообщите нам. Во всем этом деле он для нас остается неизвестной фигурой.

Я рассказал им о Босворте, когда мы ехали в Портленд. Казалось, они должны были бы уже знать о нем. В конце концов, именно он копался в одной из их церквей. Однако они не знали, где он, и я решил не сообщать им, что он где-то в Нью-Йорке.

— И еще мистер Паркер, я хочу, чтобы вы соблюдали осторожность, — сказал Рейд. — Существует какой-то мозговой центр, который управляет всеми их действиями здесь. И это вовсе не Брайтуэлл.

Он постучал пальцем по изображению головы Капитана в доспехах.

— Где-нибудь имеется тот, кто считает именно себя воплощением Капитана, а это означает, что он страдает от самого немыслимого заблуждения из всех.